Последние отзывы

  70  

У Дино пересохло в горле. У него появилась надежда на то, что его возьмут в команду. Но это означало, что он будет должен оставить Орнеллу на берегу, а еще — рисковать своей жизнью. Однако если повезет, он вернется домой с деньгами!

Разгрузка заняла несколько часов. Дино старался изо всех сил, ему хотелось показать себя с лучшей стороны. Его одежда задубела от соли, а волосы слиплись. Тюки были спрятаны в углублении между скал и надежно укрыты камнями. В конце работы Жером Фавье протянул ему деньги и сказал:

— Через день мы отчаливаем. Хочешь, приходи — поплывешь с нами. Посмотрим, на что ты способен. Если не придешь, но проболтаешься о том, что было, достану из-под земли!

Возвращаясь домой, Дино думал о том, что Орнелла наверняка его заждалась, и жалел, что у него не осталось времени зайти в какую-нибудь лавку и купить ей подарок.

На пороге его встретили синьора Кристина и синьор Фабио. Первая плакала, второй выглядел растерянным и мрачным.

— Наконец-то ты вернулся! — сказал мужчина. — Присядь. Случилось несчастье.

Синьора Кристина говорила, всхлипывая, прерываясь и охая:

— Это я виновата. Я сказала Орнелле про перья. Она взяла корзину и пошла к скалам. В молодости я тоже не боялась высоты. Она не возвращалась несколько часов, я встревожилась и послала Фабио… Он нашел ее, позвал на помощь соседей, они принесли ее домой, потом Фабио привел врача…

Дино вцепился в руку мужчины.

— Она жива?!

— Жива, но не приходит в себя, бедняжка. Синьор Росси все еще с ней.

Дино ворвался в комнату. В волосах Орнеллы виднелась кровь, на бессильно вытянутых руках ветвились синие жилки, закрытые глаза были окружены черными тенями.

— Она умирает?! — выкрикнул он.

Пожилой доктор выпрямился и ответил:

— Ваша жена родилась в рубашке. При падении она, должно быть, зацепилась одеждой за куст или дерево, и это смягчило удар. И все же у нее разбита голова, сломаны рука, нога и несколько ребер. И она до сих пор не пришла в себя.

Дино опустился на колени рядом с кроватью. Внезапно ему вспомнилась клятва, которую они давали друг другу, когда венчались. Быть вместе в богатстве и бедности, в болезни и здравии, в радости и печали. Дино приник губами к руке своей юной жены и, не таясь, заплакал.

Очнувшись, Орнелла услышала голоса, которые то отдалялись, то приближались. Громкий стук сердца мешал разобрать, что говорят люди. Сквозь закрытые веки просачивался слабый свет, но у нее не было сил открыть глаза. Мысли путались и обгоняли друг друга, словно вспугнутые птицы.

Постепенно дыхание Орнеллы выровнялось, и она сумела различить слова, которые произнес незнакомый голос:

— А еще ваша супруга была беременна, и у нее случился выкидыш.

Ее охватило острое чувство вины и потери. Собственная душа казалась Орнелле похожей на опустевшее, покинутое гнездо. Теперь она знала, чему принадлежит не родившийся ребенок — земле, которая впитала ее кровь.

Сделав невероятное усилие, Орнелла подняла веки и увидела посеревшее лицо Дино. Из-за слез его светлые глаза напоминали осколки стекла. Орнелла удивилась тому, что Дино умеет плакать. Отчего-то ей вспомнились женщины-плакальщицы, непременные участницы похорон на Корсике. У них она никогда не видела настоящих слез.

— Очнулась, — произнес все тот же голос. — Это уже хорошо.

После Орнелла вновь потеряла сознание из-за резкой боли, когда доктор вправлял ей сломанную кость и накладывал шину, а придя в себя, услышала, как синьор Фабио сказал:

— Если тебе нужно уехать, Дино, уезжай. Мы за ней присмотрим. Я понимаю, что теперь тебе понадобится много денег.

Орнеллу охватила паника. Дино хочет уехать! Куда? Бросить ее?! С трудом разомкнув непослушные губы, она прошептала:

— Не оставляй меня!

Его взгляд просветлел от радости, а голос прозвучал надежно и твердо:

— Я никогда тебя не оставлю.

Пламя костров, разведенных на бивуаках, весело трещало, к небу вздымались клубы дыма, посеребренные восходящей луной. Сквозь туман просвечивали грозные профили пушек полевой артиллерии; их колеса и лафеты казались вырезанными из черной бумаги.

Было около четырех утра. Пехотинцы линейных частей корпуса генерала Даву готовились к наступлению на прусскую армию близ города Апольда. Набранные в сентябре призывники были пушечным мясом, но именно среди них не смолкали возбужденные, радостные разговоры. Они смеялись над опасностью и стремились навстречу славе, не задумываясь о том, что могут угодить в объятия смерти.

  70