40 
На мгновение забыв о событиях на сцене, Нерина начала рассматривать людей из высшего общества, которые сидели в ложах. Многие из них были заняты лишь тем, что болтали, смеялись, флиртовали друг с другом.
«Наверное, я здесь единственная, — внезапно подумала Нерина, — кто не знает никого, кроме своего мужа и его возлюбленной».
Ей стало жаль себя, но она запретила себе это чувство. Она задалась целью отомстить сэру Руперту, он это заслужил. Глупо чувствовать себя слабой и беспомощной только потому, что напротив сидит леди Клементина, не сводя с них своих загадочных темных глаз.
Едва начался второй антракт, дверь их ложи распахнулась. Нерина быстро обернулась. Перед ней была леди Клементина. Ее алое платье словно заняло весь проход, а тиара, подобно нимбу, сверкала на гладких темных волосах.
— Руперт! — воскликнула она, протягивая ему руку. — Я так удивилась, увидев тебя здесь. Я ведь думала, что ты уже в Париже. А где Элизабет? Она не больна? Как поживаете, мисс Нерина?
Небрежным жестом она протянула Нерине руку в лайковой перчатке. И в этот момент взгляд леди Клементины упал на кольцо с бриллиантом на пальце Нерины и бриллиантовое колье на шее девушки. Она не могла скрыть своего изумления.
— Мы надеемся, что с Элизабет все в порядке, — ответила Нерина, — если, конечно, она не страдает морской болезнью. Она сейчас на пути в Индию.
— В Индию! Мы, вероятно, не поняли друг друга: я спрашивала о вашей кузине Элизабет, о твоей, Руперт, супруге.
Она лукаво улыбнулась ему.
— Мы говорим именно о ней, — возразила Нерина, прежде чем сэр Руперт успел что-либо ответить. — Вы были в Лондоне, леди Клементина. Боюсь, вы не в курсе последних новостей нашего графства. Моя кузина обвенчалась с капитаном Адрианом Батлером. Он очень обаятельный человек. Мы все его очень любим, но, к сожалению, его полк направили в Индию. Их корабль отплыл вчера.
— Но… но я не понимаю, — запинаясь, произнесла леди Клементина. — Я думала… — Казалось, она не могла найти подходящих слов, но затем все-таки договорила: — Что… что ты, Руперт, собирался жениться на Элизабет.
— О нет! Ваши сведения устарели, — усмехнулась Нерина. — Руперт, я не понимаю, почему вы не сообщили леди Клементине, что собирались жениться на мне?
Леди Клементина повернулась к нему с выражением отчасти враждебным, отчасти встревоженным.
— Это правда? — тихо спросила она.
— Да, это правда, — ответил сэр Руперт.
Это были первые слова, которые он произнес с тех пор, как она вошла в ложу.
Воспитание и светская выучка пришли на помощь леди Клементине. Совершив над собой усилие, она произнесла:
— Значит, я, несомненно, должна вас поздравить. — Она отвернулась от сэра Руперта и обратилась к Нерине: — Вот уж и впрямь неожиданность, мое дорогое дитя. Я-то все думала, настоящие ли бриллианты у вас на шее. Но сейчас я, конечно, все поняла. Надеюсь, вы будете очень… очень счастливы.
Невозможно было не заметить желчные нотки в ее голосе, когда она произносила последние слова. Затем она повернулась и стремительно вышла из ложи, не удостоив сэра Руперта ни единым взглядом. Только тогда он, кажется, вновь обрел дар речи и попытался остановить ее:
— Клементина, подожди!
Но дверь ложи уже захлопнулась у него перед носом. Он стоял в растерянности, на мгновение утратив свою обычную отстраненную манеру держаться. Нерина рассмеялась тихим, заразительным смехом — так смеются над чем-то действительно забавным.
Глава 9
Домой, на Баркли-сквер, они ехали молча. Нерина понимала, что сэр Руперт невероятно зол, хотя он и не подавал виду. Когда экипаж подъехал к парадному входу, сэр Руперт подал Нерине руку, помогая выйти, и поклонился ей.
— Желаю вам спокойной ночи, — ледяным тоном произнес он.
Нерина спокойно взглянула на него. Ее волосы сияли в свете газовых ламп, на губах блуждала улыбка, но голос девушки был не менее холоден.
— Вначале мне хотелось бы поговорить с вами.
— Прямо сейчас? — спросил сэр Руперт, удивленно подняв брови. — Неужели вопрос настолько важен, что вы не можете подождать?
— Боюсь, что это именно так. Но я вас задержу не больше чем на пару минут.
Ее настойчивость заставила его сдаться, хотя на его лице читалась плохо сдерживаемая ярость. Он прошел за ней в дом и по широкой лестнице поднялся в гостиную.
40 
