37 
— Одним словом, вы привезли этих моряков к себе домой?
— А разве можно было поступить иначе? Как люди в этой стране могут оставлять людей, которые едва не погибли, защищая нас от Бонапарта, умирать на улице?
Хотя Ивона буквально выплюнула эти слова в лицо маркизу, Джастин бесстрастно сказал:
— Продолжайте вашу историю, миссис Уодбридж.
— Думаю, слухи об этом разнеслись по округе. Во всяком случае, многие голодные и обездоленные моряки начали приходить и просить помощи, а я не могла выгнать их.
Она посмотрела на маркиза, словно ожидая от него понимания, но он спокойно прокомментировал:
— Вскоре ваши средства иссякли.
Ивона кивнула.
— Я продала все драгоценности, которые мне оставила мама, и истратила все деньги, которые получила от Чарльза. Я не могла продать мебель, потому что она принадлежала брату.
— И вам не осталось ничего другого, как обратиться за помощью к Маркхэму.
— Он всегда восхищался моим отцом и, когда папа погиб, оплакивал его почти так же, так я. Он знал, что папа одобрил бы мою помощь этим морякам.
— И он начал фальсифицировать отчеты? — резко сказал Джастин. — Вы понимаете, что толкнули его на преступление, миссис Уодбридж?
— Вы не совсем правы. Прошу вас выслушать меня, ваша светлость. Когда слуги стали один за другим уходить на войну, он не брал никого им на смену, а отдавал мне те деньги, которые полагались на выплату их жалованья.
— Но этого перестало хватать?
— Мы справлялись, — ответила Ивона, — но все больше и больше людей приходило к нам за помощью, и, хотя я пыталась быть жесткой и отказывать некоторым, я не могла вынести их беспомощности. Они не упрашивали меня, они просто говорили: «Я понимаю, мадам, я как-нибудь справлюсь».
Ее голос прервался, и она немного помолчала.
— Я знала, что они не справятся, это было невозможно с такими воспаленными ранами, грозящими гангреной. Некоторые потеряли на войне руку или ногу, другие после контузии очень плохо соображали или… были полупомешаны, так на них повлиял ужас, который им пришлось пережить.
— И что же вы сделали? — спросил маркиз, хотя и догадывался, что именно ответит Ивона.
— Я продала табакерку.
Последовало тягостное молчание. Джастин смотрел на Ивону, а она, казалось, не могла рассказывать дальше.
Сделав над собой усилие, девушка продолжала:
— На мой взгляд, она была не из самых лучших, мне она даже не казалась красивой, но ювелир, который купил у меня мамины драгоценности, неожиданно дал за нее много денег.
Джастин вспомнил табакерку, которую ему показывал Перегрин Персиваль.
— Но одной вам показалось мало, и вы продолжали красть.
— Да, — призналась Ивона. — Сначала я взяла одну, и Марки ничего не заметил. А потом еще… и еще.
Она беспомощно посмотрела на маркиза.
— Это были не лучшие табакерки. Я выбирала такие, которых вам было бы не так жалко, если бы приехали в Хертклиф и заметили пропажу. Вы так долго отсутствовали, что подобное казалось маловероятным.
— Так вы все-таки принимали меня в расчет в этой экстраординарной ситуации! — желчно сказал Джастин.
— Я знала, как эта коллекция была дорога вашему отцу, Марки рассказывал мне об этом. Но у вас, ваша светлость, было столько других интересов за пределами Хертклифа, я не думала, что вы будете жалеть о том, что ничего не значило лично для вас.
— Это было абсолютно необоснованное предположение.
— Теперь я поняла это, когда вы приехали и я увидела ваш интерес к картинам. Но в тот момент я думала, что вы далеко, заняты своими делами, вам нет дела до этого поместья, в то время как люди, прошедшие войну, голодают и нуждаются в помощи.
Ивона сказала это, глядя прямо в глаза маркизу, и на лице ее был написан вызов.
— Продолжайте, — приказал Джастин. — Мне интересно, когда на сцену вышел Бэйтмен.
Бэйтмену не нравилось, что он остался без слуг, — ответила Ивона. — Сам он ничего не мог делать, так как, имея ключи от погреба, все время пил и большую часть времени был не в состоянии даже двигаться.
— Маркхэм должен был доложить мне об этом, — сердито сказал маркиз. — Для этого я поставил его управлять имением.
— Он собирался, но я его отговорила, потому что нам были очень нужны деньги. Я стала регулярно посылать сюда Траверса, чтобы он поддерживал чистоту и порядок.
— Траверс служил у вас?
— Да, он один из друзей Чарльза. Он был только легко ранен, и это означало, что он должен сойти с корабля на полгода, но не успел Траверс выздороветь, как наступил мир. Не знаю, как бы я без него обходилась.
37 
