29 
– Вы были концертирующим пианистом, Руфус? – спросила Делия.
– Никогда, очаровательная Делия! Слишком каторжный труд. Нет, я люблю играть, и я слежу за упругостью рук, но жизнь слишком разнообразна, чтобы складывать весь свой запас жертвенных агнцев на один-единственный алтарь. Я играю, чтобы доставить удовольствие себе, а не другим.
– Если вы способны есть тяжелую британскую пищу, я бы очень хотела пригласить вас двоих к себе на обед, – с некоторым смущением сказала она.
– С удовольствием придем, – ответил Ра, но вид у него был настороженный. – Э… а что такое тяжелая британская пища?
– Сосиски и картофельное пюре на первое – за сосисками я езжу к мяснику неподалеку от Баффало. А на десерт пудинг с изюмом и сладким соусом.
– Как можем мы отвергнуть пудинг с изюмом? – серьезно произнес Ра. – Особенно со сладким соусом.
Делия вручила Руфусу свою визитную карточку.
– Выберите день и позвоните мне, – широко улыбнулась она.
Воскресенье, 10 августа 1969 года
Джесс Уэйнфлит не держала ничего относящегося к своей профессиональной жизни в принадлежавшем ей маленьком домике, в одном квартале позади Миллстоун-Бич; этот дом был чисто формальной данью необходимости иметь частный адрес. Когда в 1960 году построили ХИ, она боролась за квартиру в этом же здании, однако ее доводы отвергли на том основании, что ее собственное душевное здоровье будет лучше всего защищено, если она станет жить за пределами служебной территории. Будучи уведомлена об этом решении, Джесс восприняла его с достоинством и немедленно приобрела домик в Миллстоуне, недалеко от Психушки – стоило лишь немного проехать на машине по пересеченной местности.
Джесс признавала, что это помещение пришлось очень кстати; там можно было сложить ее огромную коллекцию газет, журналов и книг, там находился ее гардероб, там имелись приспособления для стирки, и это был ее почтовый адрес. Не было там только дома: своим домом она считала Холломанский институт, ибо принадлежала к тем людям, которые буквально жили работой.
Через полгода после того как строительство ХИ закончилось, она обустроилась. Ванная комната в непосредственной близости от кабинета оказалась в ее единоличном пользовании. Тут же рядом находилась комната, изначально предназначавшаяся быть местом отдыха и восстановления сил для членов персонала; эту комнату Джесс тоже реквизировала в свою пользу. В целом директор ХИ получила разрешение жить в этих помещениях при условии, что ни ванная комната, ни комната для отдыха не будут наводить на мысль, что она устроила себе там пристанище.
Отягощенная комплексами и прекрасно отдающая себе отчет в степени своего навязчивого невроза, Джесс сумела сделать из них айсберг: на поверхности виднелась только самая верхушка, остальное было успешно скрыто. Такое было бы невозможно, будь она связана с кем-то близкими отношениями, но, поскольку ее психические слабости имели лишь легкую форму и она не имела близкого задушевного друга, коллеги воспринимали ее недостатки так же, как и свои – как неотъемлемую часть профессии.
Единственным человеком, которому за все время удалось прорваться сквозь защитную стену Джесс, стала Иви Рамсботтом, страдающая навязчивым неврозом примерно в той же степени – все непроизвольно приводилось в порядок, каталогизировалось и убиралось на место, без переступания черты клинической мании.
– В мире полно людей вроде нас, – сказала Джесс Иви при первом знакомстве, сразу после того, как заметила, что у той булавки с фарфоровыми головками воткнуты в подушечку в определенном порядке, составляя нечто вроде радуги. – Ты бы умерла, если бы воткнула черную булавку посреди красных, верно?
Ошарашенная Иви рассмеялась и призналась, что да.
Джесс шла по Холломан-Грин, наслаждаясь красотой медно-красных пляжей, когда ее взгляд упал на захватывающую картину, обрамленную красными листьями. Это была черная как уголь витрина магазина, содержащая три неправдоподобно стройных пластмассовых манекена, изображающих невесту и двух ее подружек, одетых в потрясающие платья. Над черной витриной белыми буквами значилось: «Свадебные платья Ра Танаис». Не в силах устоять, Джесс пересекла улицу и вошла в магазин. В этом огромном помещении примерочные кабинки могли бы вместить клиентку в полноценном кринолине, а вешалки были полностью посвящены свадебным нарядам.
Чрезвычайно высокая привлекательная женщина в модном лиловом платье с улыбкой приблизилась к ней.
29 
