37 
«Я не должна его слушать, — как заклинание твердила про себя Шимона. — Надо немедленно бежать отсюда!»
Она попыталась думать об отце, но почему-то в ушах звучал лишь умоляющий голос герцога, а из всех ощущений осталось только то странное чувство, которое овладевало девушкой в его присутствии.
Она взглянула на герцога и поняла всю тщетность своего сопротивления.
Его глаза притягивали Шимону с неодолимой силой. Казалось, их связывает что-то неведомое, чему она не могла подобрать названия, но это, несомненно, было чудом, которого она никогда раньше не испытывала.
Герцог приблизился и очень нежно, как будто боясь снова напугать Шимону, обнял и привлек ее к себе.
Внутренний голос подсказывал девушке, что она не должна подчиняться ему, но не могла этого сделать.
В том, что сейчас происходило между нею и герцогом, была некая неизбежность, как будто само небо руководило ими обоими.
— Как вы прекрасны! — пробормотал герцог, и в следующую минуту его губы прикоснулись к губам Шимоны.
Поцелуй был сладостным и нежным. Шимона не только не испугалась, но, напротив, почувствовала себя в объятиях герцога уютно и спокойно.
Но вот его губы стали настойчивее. В это мгновение Шимона ощутила, как ее переполняет ощущение чистого восторга и радости почти неземной, о которой она когда-то читала в романах, но никогда не думала, что испытает подобное сама.
Казалось, гостиная куда-то исчезла. Не было больше ни теплоты ровно горящего огня в камине, ни слабого аромата цветов, ни света свечей в канделябрах.
Вместо всего этого возникло небо, усыпанное мириадами звезд, а под ним — лишь они двое, мужчина и женщина, которые нашли друг друга в необъятной вселенной, преодолевая пространство и время.
Герцог теснее прижал Шимону к себе. Его губы стали более властными и настойчивыми, но в то же время в его поцелуе была невыразимая нежность, полностью вытеснившая страх из его души.
Сколько длился этот сладостный поцелуй, Шимона не знала — она потеряла ощущение времени.
Опомнилась она, только когда герцог оторвался от ее губ и поднял голову. Она же осталась пребывать в каком-то волшебном оцепенении, как будто еще не вернулась с небес на землю.
На минуту глаза Шимоны встретились с глазами герцога.
Но уже в следующее мгновение она круто повернулась и, проговорив что-то бессвязное, ринулась вон из комнаты, оставив герцога в одиночестве. Он отрешенно смотрел на дверь, которая закрылась за ней.
Шимоне пришлось изрядно подождать на крыльце, пока на ее неоднократный настойчивый стук наконец не откликнулась Нэнни и не открыла дверь.
— Моя дорогуша! — воскликнула старая кухарка, когда увидела, кто стоит на пороге. — Вот уж не думала, что это вы! Однако ранехонько вы вернулись — еще ведь нет шести часов.
— Да, я знаю, — машинально проговорила Шимона.
Она вошла в дом. Следом за ней кебмен, доставивший ее с Беркли-сквер, внес вещи Шимоны — небольшой сундучок.
Она расплатилась. Когда кебмен ушел, Нэнни спросила:
— Что случилось? Почему вы здесь в такой час?
— Все в порядке, — успокоила старушку Шимона. — Мне хотелось попасть домой как можно скорее. Я достала денег, Нэнни! Теперь мы сможем поехать в Италию, как только папа немного окрепнет.
Нэнни ничего на это не ответила, и Шимона в тревоге спросила:
— Почему у тебя такой вид? Что с папой?
— Не нравится мне, как он выглядит, — покачав головой, ответила старушка. — Доктор приходил вчера, обещал зайти еще раз сегодня утром, но не буду врать — похоже, ваш отец угасает.
— Я сейчас же поднимусь к нему.
Шимона нетерпеливым движением сдернула с себя плащ, кинула его на стул и взбежала по лестнице.
Комната отца была погружена в темноту.
Девушка отодвинула шторы. Сквозь стекла стал виден серый туманный свет раннего утра.
Теперь она наконец смогла рассмотреть отца. Он лежал, бессильно откинувшись на подушки, и, глядя на него, Шимона поняла, что Нэнни сказала правду.
В лице Красавца Бардсли появилась некая прозрачность, чего никогда раньше не наблюдалось.
Он всегда отличался худобой, но сейчас его щеки как будто совсем провалились, а под глазами пролегли глубокие черные тени. Весь облик Красавца Бардсли наводил на мысль о том, что дни его и впрямь сочтены.
Шимона долго стояла и смотрела на отца, но он так и не проснулся. Тогда она поправила огонь в камине и тихонько вышла из комнаты.
37 
