205 
– Вот! Поймал! – говорит он с гордостью, и я начинаю подозревать, что это была не спасательная, а охотничья операция. Что-то вроде охоты на китов или, может быть, даже на гигантских электрических скатов.
Между тем Лоркан снимает сначала один ботинок, потом другой. Их он также бросает вслед пиджаку, но поскольку руки у Ноя заняты, он действует уже не так успешно.
– Дядя Лоркан, они утонули! Твои ботинки утонули! – кричит сын.
– Что же ты стоишь? – отзываюсь я. – Ныряй скорее! Если ты настоящий Супермен, ты еще успеешь их спасти. Вытаскивай их на берег; когда будет время, мы сделаем им искусственное дыхание.
– Почему не сразу? – заинтересованно спрашивает сын. Я все-таки сумела озадачить его своим «искусственным дыханием».
– Потому что сейчас мы с дядей Лорканом будем купаться в трусиках, – говорю я и хихикаю.
– В трусиках, в трусиках! – радостно вопит Ной.
– Ага. – Лоркан подмигивает ему. – Ничего другого нам просто не остается, не так ли, малыш?
28. Лотти
Я смотрю на берег, но вижу только крошечные фигурки купальщиков, пляшущие в волнах. Солнце опустилось уже достаточно низко, и на песок пляжа ложатся длинные тени. Визжат и смеются дети, обнимаются парочки, взлетает над сеткой волейбольный мяч. И чем дольше я смотрю, тем сильнее мне хочется быть одним из этих простых людей с их простыми радостями, которые могут спокойно наслаждаться отдыхом, не испытывая необходимости что-то срочно сделать со своей жизнью. Увы, свалившиеся на меня проблемы не дают мне покоя – я просто не могу не думать о том, как быть. Мой скоропостижный брак, эгоистичный и эгоцентричный муж-бабник, а также последствия еще нескольких поспешно принятых решений – вот с чем мне приходится иметь дело. Я хорошо понимаю, насколько сложны свалившиеся на меня проблемы, вот только как их решать, я не имею ни малейшего представления.
Роскошную красавицу-яхту я возненавидела едва ли не с той самой минуты, когда мы поднялись на борт. Уж поверьте мне на́ слово – нет ничего ужаснее, чем яхта миллиардера. Вокруг слишком много светлого полированного дерева, белой кожи и хрусталя, так что постоянно боишься что-нибудь поцарапать, испачкать или разбить, и поэтому я чувствую излишнюю скованность, которая, в свою очередь, порождает неуверенность и чувство унижения. Очень неприятно, знаете ли, ощущать себя в положении бедной родственницы, которую пригласили на прием к Рокфеллерам. Кроме того, взгляд, которым при знакомстве окинул меня Жернаков, яснее ясного говорил, что я вряд ли подойду ему в качестве очередной по счету жены, поэтому мне с самого начала пришлось довольствоваться обществом двух «спутниц» олигарха – длинноногих блондинок с такими большими силиконовыми грудями и накачанными ботоксом губами, что обе напомнили мне надувные детские игрушки. Лично я никогда не испытывала никакого предубеждения к блондинкам, однако сейчас я начинаю склоняться к мысли, что широко распространенное мнение об ограниченности их интеллектуальных возможностей не лишено оснований. Не исключено, правда, что все дело в языковом барьере, поскольку обе дамы – русские и не слишком хорошо владеют английским языком. Как бы там ни было, за все время я не услышала от них ничего умнее вопроса о том, компакт-пудрой какого модного дизайнера я пользуюсь.
Мой компакт был куплен в «Боди-шоп»[58], поэтому дальше этого разговор как-то не пошел.
В общем, сейчас я коротаю время, потягивая ледяной мохито в надежде, что рано или поздно в нем растворятся все мои тревоги. Увы, вместо того чтобы улечься, мое беспокойство с каждой минутой растет, и я буквально не нахожу себе места. Я понимаю, что нужно что-то делать, что-то решать, но я не знаю – что. От этого ощущение катастрофы – не близкой, а уже свершившейся – овладевает мною все полнее. Положение кажется безвыходным, и мне хочется плакать, но плакать нельзя. Только не здесь, не на этой сверкающей суперъяхте, где всем полагается веселиться, шутить и демонстрировать силиконовые суперсиськи.
Я облокачиваюсь на ограждение верхней палубы, где меня бросил Бен, и, глядя вниз, гадаю, сколько футов до воды и что будет, если я прыгну за борт. Почему-то мне кажется, что прыгать все-таки не стоит, поскольку я могу сильно ушибиться о воду, к тому же таким образом мне вряд ли удастся привлечь к себе внимание Бена. Где он сейчас – я не знаю и, по правде сказать, не очень хочу знать, хотя Бен – мой единственный близкий человек на борту. Когда мы прибыли на яхту, его как будто подменили. Он стал невыносимо задаваться, важничать и хвастаться, пытаясь произвести впечатление на Жернакова. Так, он повторил не меньше пятнадцати раз, что тоже хочет приобрести себе океанскую яхту, но не такую, как у Юрия, а настоящую – с парусами, современной компьютерно управляемой оснасткой и всем прочим. Я чуть не брякнула, что эта яхта, скорее всего, будет бумажной, поскольку Бен все-таки владелец бумагоделательной компании, но сдержалась. А потом Жернаков его куда-то увел, и я осталась одна в компании этих кошмарных девиц.
205 
