очень нудно 
49 
Они… — Клаудия ненадолго замолчала, но, преодолев смущение и стыд, продолжила, тщательно выговаривая слова:
— Они сказали, что я — позор всей семьи, и отец проклял меня. Даже в той далекой деревне, куда меня услали, никто не хотел со мной разговаривать.
Потом… потом родился Леонардо, и я бежала в Рим, где мне удалось найти работу в ресторане, но того, что я зарабатывала, нам с сыном не хватало. Мы едва сводили концы с концами, и я поняла, что в одиночку мне сына не поднять. Вот почему я привезла Леонардо к тебе, в Америку… Я уверена, ты сумеешь хорошо о нем позаботиться… И обо мне тоже.
Ленни с трудом сглотнул, чувствуя как рушится весь его, казалось бы, такой прочный и удобный мир.
У него был ребенок — пятилетний сын, о котором он ничего не знал. И вот теперь, когда все открылось, жизнь его вряд ли может остаться прежней.
Нет, Ленни не собирался отпираться. Он действительно переспал с Клаудией, и этот ребенок наверняка был его. Ленни не мог себе простить одного: того, что по возвращении домой не рассказал Лаки обо всем и не попросил прощения за свою слабость.
Если бы он сделал это, сейчас все было бы иначе, но он промолчал, понадеявшись на то, что правда никогда не выплывет наружу.
Что ж, он ошибся вдвойне. Насколько он знал Лаки, она не могла простить двух вещей: предательства и обмана. А он сначала изменил, а потом на протяжении пяти лет лгал ей, пока живые свидетели его падения не явились к самому порогу его дома.
И теперь Лаки никогда его не простит.
Никогда.
Глава 14
Реакция прессы превзошла наихудшие ожидания Прайса Вашингтона. «Сенсационные» новости появились в сводках новостей всех трех телевизионных сетей, попали на первые полосы «Лос-Анджелес таимо и „Ю-Эс-Эй тудэй“, и даже в „Нью-Йорк тайме“, которая поместила громкий материал на третью полосу.
Бульварные газетенки взахлеб писали о его пристрастии к наркотикам, от которого он давно избавился, и даже публиковали снимки Мэри Лу, где она позировала обнаженной, хотя и они были новостью много лет тому назад и не имели никакого отношения к ее трагической гибели.
В одночасье его имя снова оказалось у всех на устах, и Прайс Вашингтон был в ярости. Проклятье!
Не так он хотел прославиться. Если бы его мать — бабушка Тедди — узнала о том, как он влип, она бы выбралась из могилы и хорошенько накостыляла и своему внуку, и самому Прайсу.
И неизвестно, кому досталось бы больше.
Теперь у ограды его особняка день и ночь дежурили десятки журналистов, фоторепортеров и кинооператоров, жаждавших разжиться цитаткой для утреннего номера газеты или запечатлеть его черную физиономию для очередного выпуска новостей.
И это было хуже всего. Они оказались в настоящей осаде, и Прайсу пришлось запретить Тедди выходить из дома.
— И не вздумай высовываться в окна, — предупредил он. — Иначе твое лицо снимут длиннофокусным объективом, а фотографию поместят в газете и напишут, что это задница!
Мила по-прежнему была в тюрьме, хотя Ирен несколько раз просила Прайса внести за нее залог.
— И не подумаю! — взорвался он наконец. — В конце концов, Тедди и я оказались в дерьме именно из-за нее, так что пусть посидит за решеткой. Может быть, это ее хоть чему-нибудь научит!
— Если мне удастся увидеться с ней, я заставлю ее рассказать правду! — убеждала его Ирен, но Прайс уперся всерьез.
— Черта с два эта маленькая шлюха скажет правду! — рявкнул он. — К тому же я не верю, что ты готова пожертвовать дочерью ради того, чтобы Тедди не привлекали к судебной ответственности. И вообще, Ирен, твое присутствие в моем доме в этих обстоятельствах нежелательно. Собирай-ка вещички — ты у меня больше не работаешь.
— Не может быть, чтобы после всех этих лет ты мог меня так просто уволить, — глухо сказала Ирен. — После всего, что было…
— А что мне прикажешь делать?! — выкрикнул Прайс. — Что мне с тобой делать после всего, что здесь произошло? Как я могу оставить тебя, когда у тебя такая дочь?
Ирен ничего не сказала. Она даже не заплакала.
Вернувшись в свою комнату, она села на стул и, уронив руки на колени, погрузилась в раздумья.
В тот же день, когда в прессе появились первые сообщения о произведенных полицией арестах, адвокат Говард Гринспен привез в дом Прайса его бывшую жену. Оказавшись в гостиной, Джини по-хозяйски огляделась и, подойдя к камину, стала перебирать расставленные на полке статуэтки. Потом она обошла комнату и, плюхнувшись на диван, довольно хмыкнула.
49 
