очень нудно 
52 
— Как? — живо поинтересовался адвокат.
— Увидите — Тебе лучше все рассказать. — Адвокат доверительно склонился к девушке, обдавая ее запахом гнили изо рта. — Расскажи мне все, что тебе известно.
— Когда придет время — расскажу, — надменно бросила Мила, разглядывая фамилию на пропуске, прикрепленном к лацкану коричневого пиджака Адвоката звали Уиллард Хоксмит. Сам он так и не представился.
— Что ж, посмотрим, что здесь можно сделать, — сказал адвокат и ушел. С тех пор Мила его не видела.
А дни шли один за другим, и внутри Милы сменяли друг друга ярость и отчаяние. Временами ей начинало казаться, что весь мир ополчился на нее — весь мир, включая ее собственную мать, которая даже ни разу не пришла ее навестить.
Потом ей стало на всех наплевать. «Они заплатят мне за все, — решила Мила. — И Тедди, и Прайс, и Ирен тоже…» Как это сделать. Мила давно обдумала.
У нее в руках было секретное оружие, решающая улика — револьвер Прайса с отпечатками Тедди на рукоятке и барабане. Мила надежно спрятала его, боясь, как бы оружие не попало в руки копам, которых Прайс мог легко купить со всеми потрохами. Достать его она намеревалась только тогда, когда наступит решающий момент. И тогда револьвер выстрелит во второй раз, только не пулями, а дерьмом, которое полетит и в самого Прайса, и в его недоделанного сыночка-размазню.
Пока же она решила выждать. Выждать, пока настанет этот решающий момент.
И тогда-то они заплатят ей за все. Все до единого.
— Иди поздоровайся со своей матерью, — бросил Прайс Вашингтон небрежно, появляясь в дверях комнаты сына. При этом он машинально потирал свою чисто выбритую голову, что говорило о его сильном волнении. Прайс Вашингтон был встревожен, но Тедди понял, в чем дело, лишь когда спустился в главную гостиную.
— Мама?.. — Нерешительно остановившись на пороге комнаты, он полувопросительно обернулся и посмотрел на отца. Что ему делать дальше? И кто эта расплывшаяся женщина, которая развалилась на диване? Неужели это его мать? Тедди помнил ее совсем другой. Эту живую гору, которая смотрела на него слегка удивленными глазами, он не знал и не имел никакого желания знать.
— Как поживаешь, Тедди? — спросила женщина, не переставая при этом жевать жвачку, и он увидел, что ее передние зубы измазаны в губной помаде.
— Нормально, — осторожно ответил Тедди и снова оглянулся на отца. Ему никак не удавалось найти в этом лице сходство с фотографией, которая стояла на столе в его комнате. Женщина на снимке была настоящей красавицей. Сейчас же перед ним сидела располневшая старуха, лицо которой было неузнаваемо под слоем вызывающе яркой косметики.
— Пожалуй, нам лучше оставить вас на время вдвоем, — заявил Говард Гринспен и, подтолкнув Прайса к дверям, вышел следом.
В комнате повисла неловкая тишина. Наконец Джини произнесла как можно задушевнее:
— Я слышала, у тебя неприятности, малыш? — При этом она внимательно рассматривала небольшую статуэтку на столике, которую Прайс получил в качестве приза за лучшую телепрограмму года. — Ну, не стесняйся, расскажи мамочке, в чем дело.
— Неприятности? Да… В общем, да, — ответил Тедди, разглядывая ее ноги в ярко-красных открытых босоножках на высоченном каблуке. Пальцы Джини торчали из этих босоножек, словно сосиски.
— Я уверена, что ты ни в чем не виноват, — уверенно заявила Джини. — Во всем виноват этот безалаберный и безответственный тип — твой отец. Наверняка он плохо за тобой смотрел. Впрочем, возможно, что безответственность — это ваша наследственная черта… — Она протяжно вздохнула, обмахиваясь ладонью. Ногти у нее были такими длинными, что загибались внутрь наподобие куриных лапок.
«Интересно, — подумал Тедди, — как она может что-то делать — с этакими-то когтищами?»
— Расскажи мне, как все случилось, — продолжила Джини расспросы. — Наверное, эта девчонка схватила тебя за мошонку, и ты так возбудился, что уже не отдавал себе отчета в том, что делаешь, — так было дело?
— Она… она плохо на меня влияла, — осторожно сказал Тедди.
— Ну разумеется! — тотчас согласилась Джини и заворочалась на диване, что пружины жалобно застонали. — Все шестнадцатилетние подростки с легкостью поддаются дурному влиянию девчонок, стоит им только приоткрыть для них переднюю дверку. И все таки, — добавила она, играя с одной из своих больших золотых серег, — тебе давно пора было научиться думать не яйцами, а головой!
52 
