очень нудно 
30 
– Что он сказал? Что наш крошка пожелал? – переспросил он. – Чего молчишь? Свет, ты чего, а? Что-то случилось?
Она не смогла выдавить из себя ни слова. Так и стояла, держа в руке пакет с мандаринами.
Когда они приехали домой, Кирилла дома уже не было, так что Константин бегал и орал преимущественно на Светлану. «Это все твое воспитание» – было самым слабым выражением. Потом, когда она плакала, он обнимал ее и клялся отлупить этого малолетнего подонка так, чтобы тот до следующего дня рождения встать не мог.
– Ты что?! – испугалась Света и от страха плакать перестала вовсе. Потом они звонили Бене и Лере, другим друзьям сына, к которым он мог отправиться.
– Он ушел, я знаю, он не вернется, – в ужасе бормотала Светлана, чувствуя, что у нее может разорваться сердце. Где-то часам к десяти вечера Кирилл вернулся. Он вошел так, словно бы ничего не случилось.
– И ты еще смеешь сюда заходить вот так! – набросился на него Константин.
– А что случилось? – делано спокойным тоном переспросил Кира, однако даже у него голос дрожал. Разборка была долгой и громкой. С криками и обвинениями, с хлопаньем дверьми. Кирилл заявил, что это его день рождения, и он собирается праздновать его с теми, с кем ему приятно находиться вместе. А не с родителями, которые его и в грош не ставят.
– А ты думал, я тебе машину подгоню? И вообще, всю жизнь тебе оплачу, как эти дебилы Орловичи?
– Не трогай их! – кричал Кирилл. – Ты не смеешь. Ты их вообще недостоин!
– Что-о?! – окончательно взбесился Костик.
«Да уж, в этот момент, – подумала Света, – он, верно, лучше понимает Тараса Бульбу». Дети не всегда радуют своих отцов.
– А ты что молчишь? – навис над ней супруг, явно стремясь втянуть ее в этот, в общем-то, бессмысленный разговор. И, конечно, втянул.
Где-то через час все было свалено на нее. Костя хлопнул дверью и с криком: «Делай, что хочешь, только ко мне не смей больше подходить» – отбыл в законную спальню. Кирилл проигнорировал все Светланины попытки объясниться, надел дорогие непромокаемые зимние сапоги, застегнул дубленку и с независимым видом ушел «к другу» ночевать. Другом, понятно, был Беня. Он и жил неподалеку, что очень удобно. И жил один, чем кардинально отличался от всех сверстников.
Квартира в Чертанове когда-то была куплена Михаилом для Леры. Михаил никогда ничего не хотел для себя, он пытался сделать Леру счастливой. С самого начала, когда они только поженились, он бегал вокруг беременной жены, выполняя любое ее желание и удивляясь, как же это так случилось, что сумасшедше красивая и умная Лера, дочь хирурга Орловича, украшение факультета и просто умопомрачительная женщина, сначала снизошла до него, неуклюжего Мишки, Костиного приятеля, а потом вообще вышла за него замуж. Он был склонен приписывать эту слабость моменту. Тогда еще года не прошло, как Лерин отец умер, Лера неизвестно почему насмерть поругалась с матерью и, видимо, была одинока и несчастна. А тут он, Мишка.
– Я сделаю все, что ты пожелаешь, – сказал он ей в тот день, когда они все вместе, Костя, Света и он с Лерой, сидели в ресторане и вместе поднимались по команде: «Горько». Тогда было хорошее время, счастливое. Они всегда были вместе, даже поженились в один день.
– Обещаешь? – хитро улыбнулась Лера, и Мишка счастливо кивнул.
Конечно, он в тот момент не мог и подумать, что ради ее счастья ему придется с ней развестись. Жизнь с ней была, как езда на американских горках. В том числе она настояла на том, чтобы он занялся авторемонтным бизнесом, из-за которого он получил огромные неприятности, долги и чуть было не попал в тюрьму. В конечном счете от всего бизнеса осталась только двушка в Чертанове. А когда Лера решила завершить их совместное существование, Миша просто собрал свои вещи и уехал обратно в Мытищи. После, когда новый Орлович внес на руках молодую жену в двухуровневый рай, как-то так само собой получилось, что практически уже взрослый Беня Орлович остался единственным, кто обитает в двушке в Чертанове. Этот вариант вполне устраивал Михаила. К тому же он не питал никаких обид в отношении Леры. Он давно понял, что если она и способна кого-то по-настоящему любить, то только одного человека – своего сына Беню. И больше никого.
Теперь в этой квартире ночевал переполненный негодованием Кирилл, а в его собственном доме стояла необыкновенная тишина, особенно яркая после всех этих криков. Константин читал газету, сидя в кресле перед телевизором в спальне, и делал вид, что ему абсолютно плевать на тот факт, что его сын ушел из дому на ночь глядя. Бабушка закрылась у себя и не выходила весь вечер, хотя до этого она своими репликами из зала умело подливала масла в огонь. Чего стоило ее: «Думаешь, ты вырос? Да ты мизинца не стоишь своего отца! Иди, иди к своему еврейскому дружку!» А как она посмотрела на Светлану – мол, это все ты, ты во всем виновата со своей Леркой!
30 
