44 
Добившись успеха, Этан решил, что справился с этой гидрой, однако страх опять поднял свою безобразную голову и мучает его.
— Еще одна поездка?
Тамара покусала нижнюю губу и покачала головой:
— Я никогда не освобожусь от прошлого, живя здесь. Лучше сделать это за границей.
Страх укрепился, орал ему, что он теряет любимую в тот момент, когда у них вот-вот может что-нибудь получиться.
— Я люблю тебя, — продолжала молодая женщина, — но должна это сделать. Для себя.
Этан потрясенно смотрел на нее и видел, что ей это нелегко дается. Глаза ее лихорадочно блестели.
Тамара любит его.
И уезжает.
Вот и попробуй после этого восстановить самообладание!
— Этан, скажи же что-нибудь.
Выпустив ее, он отвернулся. Ему не хватало воздуха. Ему требовалось время на раздумья.
Что он может сказать?
Что любит Тамара слишком сильно, и его убьет ее отъезд?
Что он не последует за ней из страха потерять почву под ногами, потерять единственную непоколебимую основу его жизни — бизнес?
— Нечасто я теряю дар речи, а? — наконец пробормотал он.
У молодой женщины дрожала нижняя губа. От этого ему стало совсем тошно. Но она расправила плечи.
— Я ни о чем тебя не прошу, Этан. Я понимаю, что бизнес требует твоего присутствия и твоей руки. Но если устроишь себе еще один отпуск, ты знаешь, где меня найти.
— А где ты собираешься обосноваться?
— Месяц-два побуду в Агре. Хочу побродить по Тадж-Махалу. Там еще многое надо посмотреть. Потом вернусь в Гоа и начну подыскивать жилье, а потом, вероятно, изучать возможности для работы.
Этан гордился ее уверенностью в себе. Теперь Тамара знает, чего хочет. Разительный контраст со слабой женщиной, какой она была еще несколько месяцев назад.
И она его любит.
— Знаешь, ты удивительная. — Он обнял женщину и прижал к себе.
— Я знаю.
Голос ее слегка дрожал. Ему захотелось плюнуть на все, в том числе и на дела, и отправиться с ней хоть на край света.
Тамара помедлила немного в его объятиях, потом положила руки ему на грудь и легонько оттолкнула:
— Я лучше пойду.
Этан нахмурился:
— Разве у нас нет времени, чтобы…
— У меня сегодня самолет. — Она приложила ладонь к его губам. Он поцеловал ладонь. — Мне нужно идти.
Этан открыл было рот, чтобы возразить, уговорить ее остаться, дать ему время поверить в невероятную, поразительную любовь, которую они обрели.
Но он не мог это сделать. Нельзя перекладывать на женщину свои проблемы. Он не позволит себе обходиться с ней так же, как поступал подонок Рич.
Он любит ее, а потому отпустит.
— Моя Там… — Этан погладил ее по щеке. Он запомнит это ощущение гладкой, нежной кожи и насладится воспоминаниями в конце дня. — Я буду скучать по тебе.
Тамара на мгновение прижалась к его губам в пылком поцелуе и отстранилась, едва он попытался ее удержать.
— Там!
— Может быть, когда-нибудь увидимся в Тадж-Махале.
У Этана будто ноги приросли к полу. Он смотрел, как Тамара торопливо, но с достоинством идет к выходу. Тупая боль расползалась в груди. Она терзала его, прогрызала огромную дыру, которая быстро заполнялась отвратительной смесью сожаления, отчаяния и страха. Страха потерять любимую. Навсегда.
Но может, по прошествии времени он поймет, что делать? Мысль о времени показалась ему насмешкой.
Времени для чего? Для того, чтобы подыскать оправдание, почему он не может так поступить? Или чтобы подавить безумное, дикое, неподвластное разуму желание заботиться о Там?
Жизненный путь не усыпан розами. Счастье обычно приводит к массе компромиссов. Однако Этан хотел счастья. Этого требовала каждая клеточка его тела.
Взгляд его остановился на телефоне. По нему он мог связаться с любой точкой мира.
Что труднее — остаться на несколько месяцев без любимой женщины или последовать за ней?
Схватив телефон, Этан принялся лихорадочно нажимать на кнопки.
Есть только один путь.
Глава 14
Тамара легла на спину на деревянный массажный стол и прикрыла грудь скромных размеров полотенчиком.
Мама с восторгом говорила о достоинствах аюрведической медицины и подробно объясняла, что все аспекты жизни, в том числе болезни людей и животных, зависят от комбинации энергий: воздуха, воды и огня.
Очевидно, ее дочь в большей степени зависела от воздуха, чем и объяснялась ее склонность к тревоге, беспокойству и нервным срывам. Правда, сейчас за нее, похоже, боролись все три стихии.
44 
