22 
Кеда думал о том, как им будет вместе. Ожидал сдержанности, легкого сожаления, а в Фелише пылали только огонь и страсть.
– Медленнее, – велел он, сжав ее бедра, и стал насаживать на себя. Снова и снова.
Его руки скользнули к ее грудям, играя с ними, вытягивая соски.
Фелиша прикусила губу, подалась вперед, чтобы лизнуть его соленую кожу, пока его руки гладили ее ягодицы.
Он снова стал вонзаться в нее. Она наслаждалась, наблюдая за его разрядкой, принимая силу, с которой он брал ее.
В какой-то момент время словно остановилось. Она упала на него, увлекая за собой через край.
Теперь их лица были совсем рядом. Фелиша ощутила, как повлажнели ее волосы. Тело горело, кожа пылала. Никогда раньше она не чувствовала ничего подобного этому ощущению покоя и молчания, умиротворенности пространства, в которое они вошли вместе.
Кеда выскользнул из нее. Она повалилась рядом, задыхаясь, смотрела ему в глаза.
Оба улыбнулись, понимая, что это превзошло все их ожидания.
Ей хотелось коснуться его, гладить и ласкать. Они полежали тихо всего несколько минут, окунувшись в блаженство, после чего снова стали целоваться.
Глава 6
Кеда прислушивался к шуму двигателей самолета. Глубоко удовлетворенный, он вдруг понял, что разум прояснился.
Фелиша была словно пьяная. Лежала головой у него на груди, слушая мерный стук сердца, играя с шелковистыми волосками у него на животе, которые хотела ласкать с самого начала.
И даже теперь.
– Могу я кое-что спросить?
– Зависит от того, что именно.
– Ты хочешь быть королем?
– Конечно. Я рожден быть королем.
– Так почему ты не живешь в своей стране?
– Мои планы украсить Зазинию постоянно отвергаются. Я бессильный наследный принц.
– Сомневаюсь, что есть хоть какие-то шансы.
– У меня вот уже несколько лет противостояние с отцом, как когда-то с дедом. Они отвергли все планы, которые я им приносил, и, очевидно, вовсе не собирались их принимать. Я люблю проектировать здания, поэтому решил работать в одиночку. Бриллиант, который всегда при мне, куплен на гонорар от первого отеля. Отец ненавидит саму мысль о том, что я разбогател самостоятельно и стал известным архитектором, а значит, независим от них. Но я хочу сделать мою землю лучше и красивее, помочь людям.
– А теперь ты сможешь?
– Вероятно.
– Старый король мертв.
– Но отец по-прежнему предпочитает прислушиваться к старейшинам и Мохаммеду.
– Я знаю тебя, Кеда. Ты способен убедить любого и в чем угодно. Что будет, когда соберется Совет престолонаследия?
– Мохаммед выступит с речью, я тоже, мы изложим все доводы, отца попросят сделать официальный выбор.
– А если это будешь не ты, попросишь народ голосовать?
В этот момент она поняла его. Дело не только в этом. Все куда глубже, чем готов признать Кеда.
Она не покраснела. Ее с раннего возраста учили подобной реакции. И Кеда такой же, никогда не выказывает страха.
– И кого выберут люди?
– Думаю, меня.
– Значит, никаких проблем.
– Ни малейших.
– Вот почему ты так старательно копишь миллиарды. На всякий случай? У Мохаммеда есть что-то на тебя?
– Я уже говорил, что не жалею о прошлом.
– Но я точно знаю, когда назревает скандал. Могу унюхать его за целую милю.
Она права.
Впервые в жизни он нуждался в совете. Вопрос о том, как расспросить мать, крутился в голове, как шарик в игровом автомате. Идеи возникали одна за другой и быстро отвергались, он снова и снова возвращался к необходимости поговорить с кем-то по душам.
С кем?
И хотя он гнал прочь эту мысль, шарик всегда возвращался и падал в лузу, помеченную «Фелиша». Он никому не доверяет. И тем не менее.
– Фелиша! Если я расскажу тебе кое-что, останется это между нами?
– Конечно. Давай, наноси удар. Беременная проститутка?
– Прости. – Он улыбнулся, поняв, что она все еще пытается угадать его тайну.
Она отстранилась, приподнялась на локте. Глянула на него, его улыбка померкла. Правда иногда пугает. Фелиша ощутила ее короткую угрозу.
– В чем дело?
Он покачал головой. Да, лучше помолчать. Любые догадки будут только его раздражать. Она снова легла, играя с завитками на его груди, думая, как лучше отреагировать.
– Если решишься, дальше это не пойдет.
Он слишком хорошо понимал, как легко высказать то, что на уме, особенно все еще находясь в эротическом тумане. А потом сожалеть об этом.
Но и это не имело для него особого смысла, обычно он избегал разговоров по душам после секса.
22 
