очень нудно 
45 
Гаррон рассмеялся, неожиданно сообразив, что не припомнит, когда еще смеялся так много.
К следующему вечеру были готовы четыре новых раскладных стола и восемь скамей, все крепкие и надежные, готовые выдерживать мужские зады следующую сотню лет. И в замке больше не осталось темных углов. Горящие тростниковые факелы изгнали тени… нет, не факелы, а дыхание и стук сердец собравшихся.
Что же касается сортиров… может, сидеть там, обдумывая очередную проблему, не столь уж плохая мысль?
Наутро он и Бернелл собрались сначала в Ферли, а потом в Рэдстоке: еще полдня пути к северу. Гаррон не хотел покидать Уорем. И снова попытался убедить Бернелла, что, поскольку сэр Уиллс и сэр Грегори послали людей на помощь, это означает, что они готовы принести ему клятву верности. И конечно, визит к ним может обождать.
Бернелл насадил на нож кусок запеченной зайчатины.
— Я рад, что оба замка оказались нетронутыми. И хорошо, что владельцы послали людей. Это, конечно, означает, что серебро Артура здесь. И нигде больше. Все же король полагает: будет лучше, если вы, принимая клятву, станете смотреть каждому в глаза.
Ничего не поделать… ехать придется.
— Мы быстро поймем, глупы ли они, — заметил Гаррон. — Со мной будете вы, и они поймут, что тень короля — рядом. И если когда-нибудь подумывали изменить, немедленно забудут о подобной мысли.
Он принялся перебрасывать нож из одной руки в другую: прекрасное упражнение, которое он выполнял при малейшей возможности.
— Если бы в Уореме не было столько дел, интересно было бы немного потомить сэра Грегори в неизвестности. Я слышал, что он упрямый, заносчивый осел и известный задира. Хотелось бы знать, что он собирается делать в будущем. Вообще-то говоря, сэр, я соскучился по хорошей драке. Думаю, королю нравится сражаться со мной, потому что я быстро научился подныривать под его длинные руки. Я пытался показать ему, как можно лягнуть врага, но он так и не усвоил этот трюк.
— Однажды я наблюдал ваш поединок. Мой храбрый ловкий король огрел вас по голове и послал в ближайшие кусты.
Гаррон вспомнил, что голова потом разламывалась два дня.
— Да, это прежде чем я навострился отскакивать проворно, как козел.
— Разве вы не сыты по горло сражениями, после того как спасли того похищенного мальчишку в Клэндорском лесу?
— Да там и драться не пришлось! Его боевой конь оказался рядом, и предводитель сумел удрать. Вы сказали, что не знаете в округе ни одного мальчика, которого могли бы украсть ради выкупа.
— Вернувшись в Лондон, я наведу справки, — пообещал Бернелл, опрокидывая кружку с элем, и тихо рыгнул.
— Хотел бы я знать, жив ли мальчик, — продолжал Гаррон. — Очень сомнительно, учитывая то, что он был один, а на земле Господней слишком много людей с черными сердцами. Жаль, смелый был парнишка.
Бернелл показал на Мерри, которая смеялась над чем-то сказанным Айво. Она склонила голову набок, и одна маленькая косичка, выбившаяся из прически, лежала на щеке.
— Вы наказали ее? Что же, хороший урок всем женщинам, хотя сомневаюсь, что после этого они научатся держать язык за зубами. — Бернелл вздохнул. — Наша великолепная королева уверяет, что женщины не способны измениться. Это просто не в их натуре. Король согласился: помню его смиренный взгляд на королеву, но кто знает? Случаются вещи куда более странные, вроде той, когда Господь обрушил дождь из саранчи на землю египетскую.
Гаррон рассмеялся, откусил кусок хлеба и глянул туда, где сидел новый мельник Арно, жуя свой пропитанный подливой ломоть. Он знал, что делает: в хлебе не было ни единого камешка, о который можно было сломать зуб.
— Что вы думаете, Гаррон?
Он пожал плечами:
— Пока наши женщины выполняют приказы, какое мне — дело до их натур?
— Они всегда вам повинуются?
— Да, особенно когда я зову их позабавиться в постели.
Гаррон вспомнил о леди Бланш, одной из фрейлин королевы, которая любила приходить к нему в спальню посреди ночи и будить поцелуями в живот. Сейчас его передернуло при одном воспоминании.
Бернелл неодобрительно поджал губы.
— Вы говорите о плотских наслаждениях, милорд.
— Как всякому мужчине из тех, кого я знаю, мне нравятся подобные темы, сэр.
— Вы молоды, — кисло заметил Бернелл. — Я сказал бы: проклятие всем молодым мужчинам. Но есть нечто большее, чем похоть, по крайней мере на закате жизни, когда все остальные радости значения уже не имеют.
45 
