очень нудно 
31 
— Неплохо! Буду ждать с нетерпением его назначения. А он хорош в плане научных публикаций или по отношению к книге Джима?
— Идеально подходит, — довольно ответил ММ. — И у нас с ним не будет разногласий по поводу применения тех денег, что принесет бестселлер Джима. У главы издательства должны иметься средства на публикацию книг, для издания которых невозможно найти спонсора. ИЧ обеспечивается в достаточной степени, но финансирование уже не то, и сейчас богатые выпускники предпочитают жертвовать деньги на научные исследования или медицину. Дни, когда гуманитарные науки получали щедрые гранты, остались в прошлом.
— Да, и это неизбежно. Жаль, — сказал Кармайн, который был скорее гуманитарием. — Его вторая фамилия Миллстоун? Он из Миллстоунов янки или из тех давних евреев — иммигрантов Миллстоунов?
— Из давних евреев — иммигрантов, спасибо господи. Чосер — под этой фамилией он более известен — утрет нос всему клану Парсонсов.
Кармайн поднялся.
— Мне предстоит иметь дело с высокопоставленными людьми и невольно придется их задеть, сэр. Будьте готовы.
— Делайте что должны. — ММ смотрел на Кармайна с самым доброжелательным выражением лица. — Только выведите Джима из — под удара. Пожалуйста. Я прекрасно осознаю, что он становится главным подозреваемым.
Низко надвинув шляпку тигриного окраса, чтобы ушам было тепло, и согревая руки искусственным мехом полушубка, Делия свернула с шоссе 133 на Хамптон — стрит. Странное соседство для состоятельных людей. Предварительный сбор информации поведал Делии, что Макс и Вэл Танбалл обосновались здесь в 1934‑м, когда Америка только начала приходить в себя после Великой депрессии, и земля тут почти ничего не стоила, а получившие контракт строители были безмерно благодарны. Вероятно, они думали, что Хамптон — стрит станет роскошным районом, но этого не произошло. Люди, любящие роскошь, предпочитали побережье или участки в пять акров подальше отсюда.
Дом Макса Танбалла выглядел впечатляюще. Делия припарковала свой «Форд» на подъездной аллее так, чтобы остальные машины могли ее объехать. Она позвонила в дверь: раздавшиеся первые аккорды Пятой симфонии Бетховена вызвали у нее неприязнь.
Весной, летом и осенью на холме, который венчал дом, получился бы замечательный сад; но тот, кто отбирал для сада растения, казалось, не представлял, что творит со средиземноморской флорой здешняя зима. «Вероятно, некто тоскует по далматскому побережью?» — размышляла Делия.
Дверь открыла крошечная женщина, меньше которой сержант прежде и не встречала. Ростом где — то метр тридцать пять, не больше, облаченная в бесформенное серое рабочее платье. Ее внешность отец Делии назвал бы «неправильной» — строение черепа умственно отсталого человека вкупе с желтоватой, усыпанной веснушками кожей. Однако маленькие темные глазки светились небывалым интеллектом, пристально изучая гостью, которая тоже не отличалась высоким ростом.
— Что вы хотите? — требовательно спросила женщина с ярко выраженным балканским акцентом.
Делия показала свой золотой полицейский значок.
— Я Делия Карстерс, сержант полиции Холломена, и мне необходимо побеседовать с Давиной Танбалл.
— Она больна, никого не принимает.
— Тогда у нее есть десять минут, чтобы поправиться, и она поговорит со мной, — ответила Делия и ловко обошла гномиху. — Я подожду в гостиной. Будьте любезны показать мне дорогу.
После недолгой борьбы гнева со страхом страх все — таки победил, и гномиха проводила Делию в большую, необычно обставленную комнату: разные стулья и кофейные столики, полки с сувенирами и произведениями искусства, стенка с книгами в кожаных обложках с золотым тиснением и огромный ковер, чей узор напоминал полотна Пауля Клее[19]. По цвету все прекрасно сочеталось, и стулья казались удобными, хотя сделаны они были из современного материала. Дизайнер очень любил Пауля Клее: на стенах висело несколько полотен, которые, как думалось Делии, принадлежали кисти этого художника. Интересный выбор — сделать акцент на мастере постимпрессионизма, мало известном за пределами артистических кругов. В этой Давине Танбалл слоев, должно быть, не меньше, чем в слоеном пирожном.
— Как вас зовут? — спросила она гномиху.
— Уда.
— Вы экономка?
— Нет. Я принадлежу мисс Вине.
— Принадлежите?
— Да.
— Тогда, пожалуйста, сходите и сообщите своей госпоже, Уда, что ей не удастся избежать этого разговора. Если она больна, я отвезу ее в больницу Холломена и расспрошу там. Или же, если она вообще не намеревается со мной беседовать, я арестую ее за воспрепятствование осуществлению правосудия и увижусь уже в отделении полиции Холломена в специальной камере для допросов.
31 
