очень нудно 
46 
— Думаете, все произошло именно так? — уточнила Делия.
Крошечный квадратик из пробкового дерева поместили в маленький пакетик, а само приспособление — в емкость с крышкой.
— Как он его наполнял? — спросил Донни.
— Так же, как мы промывали — впрыскивал яд в полость с помощью шприца, — ответил Кармайн.
— Тяжелая работенка.
— Кстати о работенке, Донни. Разве ты не должен выполнять задание, связанное с Парсонсами? Ты встречаешься с ними в два.
— Я не забыл, капитан, — поспешно начал оправдываться Донни, прежде чем Делия успела вступить в разговор. — Я прочел ваши заметки по делу Призрака и уговорил библиотекаря сделать мне подборку статей о Парсонсах из сданных в архив газет. Прошу прощения, но в Здании Плюща были нужны любые свободные руки.
Кармайн усмехнулся.
— Прощен, но теперь двигай отсюда.
— Он хороший парень, — сказала Делия, когда Донни ушел.
— Ты не ошиблась, — согласился Кармайн.
— Не знала, что можно что — то припаять к нержавеющей стали, — заметила Делия, возвращаясь к обсуждению устройства.
— С этим дело обстоит так же, как с большинством остальных вещей, Диле. Будь скрупулезным в очистке поверхности, протри ее эфиром — и припаянный предмет продержится достаточно долго.
Пол и его лаборанты паковали снаряжение перед уходом, а Кармайн с Делией спокойно стояли в сторонке.
— Где он мог достать такой диск? — спросила Делия.
— Понятия не имею, но он может быть частью какого — нибудь лабораторного оборудования, — ответил Кармайн.
— О, снова Хантеры.
— Или работающие в цеху, например в типографии.
Только что — то жизненно важное могло оторвать Кармайна от допроса доктора Джима Хантера, и Базз Дженовезе, будучи помощником капитана и потенциальным кандидатом в детективы, не стал отказываться продолжать допрос. Джим Хантер уже обмолвился о хирурге, но Базз решил выведать подробности.
— Это нечто большее, чем простая операция, доктор, — сказал он.
— Простая операция? — Хантер уставился на него. — Только не простая, сержант. Я пробыл в операционной одиннадцать часов, и хирург Циммерман, без моего ведома, привел на операцию пластического хирурга, Фейнберга или Нассбаума — не помню. Когда же я покинул операционную, мне понадобились новые водительские права, так как эти двое полностью изменили мое лицо. Хоть я и не превратился в Сидни Пуатье[25], но и гориллу больше не напоминал. По — прежнему остался страшным, но они подарили мне мое собственное лицо. Оно больше ни на кого и ни на что не походило.
— Вы были довольны? — спросил Базз.
— Это мягко сказано! Я был… я был безумно благодарен. Только за один этот подарок я бы никогда не поднял руку на Джона Холла. Хирурги убеждали меня, что дело не в косметической хирургии, а в полной реконструкции носовых пазух, что, видимо, и изменило черты лица. Если где и присутствовала пластическая хирургия, то только в очертаниях моего носа. Они придали ему форму и изменили ноздри.
— Как ваша жена восприняла эти перемены?
— Она была в восторге, особенно когда у меня практически прекратились лицевые боли. У меня было несколько приступов в день перед операцией, а после стало не больше одного приступа в полгода. Мое лицо стало чувствовать. Я мог нормально дышать, даже во сне.
— Напомните мне, когда вам сделали операцию?
— В июне пятьдесят девятого. Это было настоящее новшество в хирургии, и мой случай даже описали в паре журналов.
Хантер находился в допросной уже два часа, страдая от постоянно повторяемых вопросов, как страдают большинство высокоинтеллектуальных людей, пребывая в некотором изумлении от того, что допрашивающие их могут быть такими недалекими — а подобные чувства всегда неизменно оборачиваются раздражением. Едва ли какой гений способен хладнокровно раз за разом отвечать на глупые вопросы — на это Кармайн с Баззом и рассчитывали. Хотя Джим Хантер и перенес все последствия расового предубеждения, он все же оставался идолом для университетского городка. На своем рабочем месте он стал источником знаний, руководителем целой команды «прислужников», как их называла Милли, и был всеми обожаем. Терпимый, с чувством юмора, незлопамятный и горящий энтузиазмом — все это делало его истинным лидером исследовательской команды. Никто из работающих с ним никогда бы не сказал и не сделал ничего плохого Большому Джиму — так они его нарекли.
46 
