Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
35 
Похоже, никто не собирается расходиться. И еще долго не захочет. Что ж, это совсем неплохо.
Потрепавшись с Марвом о том о сем, я пытаюсь все-таки уйти, хотя со всех сторон предлагают пиво. Люди в нашем пригороде, похоже, без холодильной сумки никуда не выходят. Пиво, шорты, майка, шлепки – все как обычно. Марв провожает меня до калитки – там сидит и терпеливо дожидается Швейцар. Мы с собакой уже прилично отошли от дома, и вдруг Марв кричит:
– Эд! Слышь, Эд!
Я оборачиваюсь. Швейцар, кстати, нет. Ему обычно нет дела до Марва.
– Спасибо, что согласился!
– Всегда пожалуйста!
И мы идем дальше. Завожу Швейцара домой, потом добираюсь до стоянки «Свободного такси» и отмечаюсь как приступивший к работе. Уже выехав на улицы, снова думаю о прошлой ночи. Осколки воспоминаний стоят вдоль тротуаров, некоторые бегут рядом с машиной. Один образ притормаживает и отстает, и его место тут же занимает другой. Посмотрев в зеркало заднего вида, я вдруг понимаю, что не узнаю себя. И вины за собой не чувствую. Даже не помню, что это за парень – Эд Кеннеди.
Я вообще ничего не чувствую.
Хорошо еще, что завтра выходной. Мы со Швейцаром сидим на скамейке в скверике на главной улице. Вечереет, и я купил нам по мороженому. Рожок с двумя шариками, разных вкусов. Манго и апельсин для меня. Жвачка и капучино – для Швейцара. Приятно посидеть в теньке. Я внимательно смотрю, как Швейцар осторожно, но решительно приступает к сладкому и лижет вафельный рожок, чтобы стал помягче. Славный он все-таки малый.
За моей спиной под чьими-то шагами шуршит трава.
Сердце замирает.
Сверху падает чья-то тень. Швейцар продолжает есть мороженое: он, конечно, славный малый, но сторожевой пес из него никудышный.
– Привет, Эд.
Ф-фух, какой знакомый голос.
Знакомый-знакомый, и от его звука внутри у меня все сжимается. Это Софи, я искоса поглядываю на ее прекрасные мускулистые ноги. Она спрашивает, можно ли ей присесть.
– Да, конечно, – говорю я. – Мороженого хочешь?
– Да нет, спасибо.
– Может, все-таки съешь? Не осилишь, отдашь Швейцару.
Она смеется:
– Все равно не хочу, спасибо. Его зовут Швейцар?
Наши глаза встречаются.
– Ну… в общем, долго рассказывать.
Мы замолкаем и оба чего-то ждем. Тут меня осеняет, что я старше и должен первым начать беседу.
Но все равно продолжаю молчать.
Потому что не хочу тратить ее время на пустой треп.
Какая же она красивая.
Рука Софи протягивается к Швейцару – погладить. Так мы и сидим рядышком с полчаса. В конце концов она смотрит на меня – я чувствую ее взгляд на своем лице. Софи говорит, и я слышу ее голос не ушами, а всем существом:
– Я скучаю по тебе, Эд.
Я мельком взглядываю на нее и отвечаю:
– Да, я тоже.
А самое страшное, это чистая правда. Она такая юная. И я действительно по ней скучаю. А может, задание, с нею связанное, было приятным, отсюда и привязанность? Наверное, мне не хватает ее чистоты и искренности.
Ей любопытно.
Это чувствуется.
– Ты все так же бегаешь по утрам? – спрашиваю я, предупреждая ненужные вопросы.
Она вежливо кивает в ответ, принимая правила игры.
– Босиком?
– Да, конечно.
На левой коленке все еще видна ссадина, и мы оба рассматриваем ее. Но в глазах девушки не видно упрека. Она довольна, и я тоже: в конце концов, могу я быть спокоен, если ей со мной хорошо?
«Ты прекрасна, когда бежишь босиком», – хочу я сказать, но не осмеливаюсь.
Швейцар тем временем приканчивает мороженое и тает от прикосновений пальцев и ладони Софи, – та чешет его за ушами и гладит.
За спиной бибикает машина, и мы оба понимаем – это за ней. Она встает.
– Мне пора.
Мы обходимся без всяких «до свиданья».
Я слышу звук удаляющихся шагов, а потом она оборачивается с вопросом:
– Эд, у тебя все хорошо?
Я поворачиваюсь, смотрю на нее и не могу сдержать улыбки:
– Ну… я жду.
Вот такой ответ.
– Ждешь чего?
– Следующего туза.
Она умная девочка и задает правильный вопрос:
– Ты к нему готов?
– Нет, – отвечаю я и смиряюсь с неизбежным. – Но мне все равно его пришлют.
Она уходит окончательно, я вижу, как из машины за мной наблюдает ее отец. Надеюсь, он не думает, что я какой-нибудь извращенец или маньяк, который подстерегает по паркам невинных девочек. Хотя после того случая с пустой обувной коробкой он что угодно может подумать.
Я чувствую тяжесть Швейцаровой морды на колене. Пес смотрит на меня добрыми старческими глазами.
35 
