127 
— Он был добр ко мне, — сказала Франческа, отвечая на вопрос Джорджианы. — Это не значит, что он хочет на мне жениться.
Джорджиана склонила голову набок.
— Правда? Выглядел он так, словно очень из-за тебя переживает.
— Это не означает, что он хочет на мне жениться, Джорджиана, — повторила Франческа, тоном давая понять, что тема закрыта.
— Ладно. — Девочка немного помолчала, а потом вдруг спросила: — А ты хочешь, чтобы он на тебе женился?
Франческа резко остановилась. Возможно, все действительно к этому шло. Возможно, Олконбери был прав. Кому, как не ей, знать, что Эдвард не из тех, кто выставляет чувства напоказ, как она, или говорит все, что у него на уме, не думая о последствиях… как она. Она полюбила его таким, каков он есть, так с какой стати она решила, что он должен измениться? Тем более так резко? Из-за потрясения и обиды она уехала от него раньше, чем он успел объясниться, а потом велела ему не приходить. Возможно, стоило проявить больше выдержки. Возможно, ее реакция на то, что сделал Эдвард, достойна большего осуждения, чем его «провинность».
— Возможно, — тихо сказала Франческа.
Джорджиана просияла.
— Я так и думала! — Девочка успокоилась. Она указала пальцем на канал и воскликнула: — Посмотри, тетя Франни! Можем мы подойти поближе и взглянуть на кораблики?
Франческа улыбнулась. Ну конечно. Сейчас они подойдут к кромке воды, чтобы посмотреть на модели кораблей, что пускали по каналу хозяева этих «судов». Джорджиана то и дело восторженно вскрикивала, а Франческа тем временем думала о том, как заставить Эдварда понять, что они не просто идеально друг другу подходят, но что ему определенно стоит на ней жениться. Или по крайней мере захотеть этого.
Франческа постучала в парадную дверь дома герцога Дарема и отступила, ожидая, пока ей откроют, тревожно поглядывая на темные окна. Этот дом, как и все прочие дома на Беркли-сквер, выглядел как-то особенно неприветливо этим вечером. Впрочем, из всех ее визитов в этот дом лишь один можно было назвать удачным. Ладони ее под перчатками вспотели, и она сжимала ридикюль так, словно стремилась его задушить. Если этот визит пойдет не лучше, чем предыдущий, то скорее всего он окажется последним.
Блэкбридж открыл дверь.
— Проходите, мадам, — сказал он, поклонившись, словно Франческа все еще была в этом доме желанной гостьей.
Она вошла в холл. Горели только две лампы, и внутри было почти так же сумрачно, как и снаружи.
— Лорд Эдвард дома? — спросила она.
Интересно, ответит ли он ей честно, или Эдвард отдал распоряжение слугам отправить ее восвояси, при этом не прибегая к грубости? Например, сообщив, что хозяин отъехал и скоро не вернется…
— Он мне не сообщил, мадам, — сказал дворецкий, — но, как мне кажется, вас бы не остановило отсутствие дома хозяина.
Франческа улыбнулась:
— Вы правы. — Она оглянулась и махнула мистеру Дженкинсу, отпуская его домой. Если экипаж не будет ждать у порога, она может не торопиться и задержаться здесь подольше, и, если ей повезет, даже до утра.
Следом за Блэкбриджем она шла по тихим незнакомым коридорам. Когда дворецкий постучал в дверь и чуть погодя открыл ее, из дверного проема полился свет. Спрятавшись за спиной дворецкого, Франческа, затаив дыхание, ждала решения своей судьбы.
— Да, в чем дело? — Голос Эдварда звучал устало, и от этого звука у нее встрепенулось сердце.
Дворецкий загородил собой дверной проем.
— Леди Гордон здесь, милорд.
Молчание. Франческа едва удержалась от того, чтобы не оттолкнуть Блэкбриджа и не ворваться в комнату без разрешения. Она была намерена высказать все, что у нее на душе, захочет ли Эдвард ее выслушать или нет. Но тут Блэкбридж сам отскочил, и Эдвард выбежал в коридор, едва не сбив ее с ног.
— Франческа! — Он искательно заглядывал ей в лицо. — Ты здорова?
Она кивнула.
— Можно мне войти?
— Ах да. Прошу.
Он протянул ей руку и завел в комнату, которая оказалась его кабинетом. Свет лампы отражался от полированных поверхностей мебели красного дерева. Особенно внушительным показался Франческе огромный резной письменный стол, заваленный книгами и стопками документов. В оконных стеклах отражался огонь, потрескивавший в очаге. Количество книг впечатляло. Полки были уставлены томами в красивых кожаных переплетах, а над каминной полкой на стене размещалась коллекция старинного тщательно отполированного оружия. В кабинете пахло старой кожей, и еще здесь витал легкий аромат трубочного табака. Был еще один запах — очень легкий, — запах Эдварда. Или, возможно, это Эдвард пах этой комнатой, властью, богатством и престижем. Всем тем, чем обладал мужчина, который работал в этом кабинете. Как бы там ни было, это был его запах, и он ей очень нравился.
127 
