очень нудно 
25 
— В среду в два сюда заявится первый покупатель, — сообщила Фрэнси.
— Он вам не помешает.
— Разумеется. Я вообще намерена отменить некоторые уроки на будущей неделе — кое-какие проведет Вероника, а я поеду в Нью-Йорк. С Вероникой я все обсудила, осталось позвонить Бренту. Если он все еще ждет меня, то поеду завтра утром.
— А когда намерены вернуться?
— Брент просил, чтобы я немного покаталась с ним, это займет неделю-полторы.
— Хорошо. Оставьте мне номер телефона на всякий случай.
— Да, конечно. Возможно, вы уже успеете продать каток…
— Возможно. — Его голос прозвучал абсолютно бесстрастно.
— Значит, увиденное здесь не заставило вас передумать?
— Этого недостаточно, чтобы сохранить малодоходный каток.
Ответ ее не удивил. Господи, сделай так, чтобы это проклятое напряжение между ними исчезло. Если бы он поцеловал ее, это наваждение исчезло бы. Сделано — и забыто. Или ей надо благодарить Господа за это напряжение? Оно не дало им с Ноем сблизиться… Но благо ли это?
— Мне пора на занятие. Как только дозвонюсь Бренту, оставлю на столе номер телефона.
— Отлично.
Отлично? Фрэнси ничего хорошего в такой ситуации не усматривала. Более того, она впервые за много лет запуталась в своих мыслях и чувствах.
Ной стоял у окна крохотной кухни и смотрел в непроглядную ночь. Напряжение не спало даже после занятий на тренажере и с гирями. Не помог и контрастный душ. Еще меньше проку будет от бессмысленного разглядывания дворика Пикаров. Фрэнси скорее всего в своей комнате. Собирает вещи.
Она, как и обещала, оставила номер телефона и свой нью-йоркский адрес. Но это была не гостиница. Неужели остановится у Макинтоша? А вдруг Бренту удастся убедить ее стать партнершей не только в спорте? Ной чертыхнулся, понимая, что все это его не касается. Тогда откуда у него такое чувство, будто она завладела если не всем, то существенной частью его личности и сбежала прочь?
Он задернул шторы и схватил куртку. Может быть, прогулка поможет ему расслабиться.
Морозная ночь дышала свежестью, но он шел по улицам, не ощущая свежести, не замечая ни домов, ни редких прохожих. Перед глазами стояло лицо Фрэнси — у нее были закрыты глаза, и она ждала его поцелуя. В ушах у него до сих пор звучал голос девушки, сообщившей ему о своей поездке в Нью-Йорк. Но более всего огорчало замешательство в ее глазах. Когда он вернулся, тревога его не уменьшилась. Не ощущал он и усталости от быстрой ходьбы. Над задним крыльцом дома Пикаров горел яркий свет. Когда он уходил, его не было. Кому-то тоже не спится. Он направился туда, влекомый неведомой силой. Возможно, ему просто захотелось поговорить.
На качелях, свисавших с толстых ветвей платана, сидела Фрэнси. Увидев Ноя, она, похоже, не обрадовалась.
— Слишком холодно, чтобы качаться, — проговорил он.
Фрэнси с силой оттолкнулась от земли.
— Дома у меня не было ни минуты покоя. А мама замучила меня своими расспросами.
— О чем?
— О Бренте. О поездке. О том, что собираюсь делать в Нью-Йорке.
Ной и сам бы с удовольствием задал тысячу вопросов, однако воздержался.
— Позвольте я раскачаю вас.
— Тогда повыше, пожалуйста.
— Вы что, собираетесь дотронуться до луны? — пошутил Ной.
— Жаль, что это невозможно, — ответила она, взлетая вверх. Ей хотелось воспарить над землей, хотелось убежать от важных решений. Звездная морозная ночь вдруг показалась ей чудесным подарком судьбы.
— Вы знаете, что можно завести себе собственную звезду — спросила она, глядя в небо.
— Неужели?
— Джина показала мне как-то рекламу в журнале. Есть Рономический комитет, который заведует всеми вновь открываемыми звездами. Вы можете написать им, и они дадут звезде ваше имя и сообщат вам ее координаты.
— А вам бы хотелось заиметь свою звезду?
— Когда я впервые услышала такое, меня это потрясло. Я уезжала далеко от дома… А оказывается, можно взглянуть на небо, найти свою звезду и представить себе, что и твои родные смотрят сейчас именно на нее. Небо-то ведь одно над всеми. И звезды тоже. Вот такой простой способ… связи с теми, кого любишь…
Ее слова затронули Ноя. У нее потрясающее чувство привязанности, чего у него никогда не было. Она куда счастливее его.
Черные шелковистые волосы то закрывали прекрасное лицо, то отлетали назад. Когда она взлетала к небу, ее профиль походил на нежную античную камею. Ною до беспамятства хотелось коснуться этих чувственных губ, нежной линии носа, решительного подбородка. Но он лишь сжал ее плечо, и она перевела глаза с неба, со звезд на него грешного. Он остановил качели, протянул руку к ее растрепавшимся волосам и зажал одну шелковую прядь между пальцами. А потом в непонятном для него самого порыве зарылся ладонями в ее волосы и начал целовать их — снова и снова. Она качнулась к нему и в поисках опоры опустила руки на его плечи, ее глаза закрылись. И он, едва касаясь ее, обвел пальцами контуры ее классического лица, как бы запоминая его красоту. Но так и не прильнул к нему губам. Это он оставил на потом.
25 
