очень нудно 
80 
Никто не знает, сколько она пережила. Маффин никогда никому ничего не рассказывала. Когда появился Джон и они первый раз переспали, он даже не понял, что она девственница. Маффин наврала, сказав, что у нее было много парней. Это ему понравилось, и Маффин сделала вывод, что мужчинам гораздо больше нравятся опытные женщины, чем наивные девственницы.
Маффин всегда это использовала.
Она стала личностью. Она стала знаменитой. Она полюбила Джона. Сейчас они собирались пожениться, но прежде нужно было рассчитаться с долгами. Это вопрос чести.
— Чашечку чаю? — поинтересовалась Маффин.
— Никогда не говорю «нет».
Она двигалась по кухне, отлично сознавая, что ночнушка почти прозрачная.
Джеф неловко сидел на стуле и пытался играть с собакой.
— Как Пэнни? — с участием спросила Маффин. Она вспомнила, как в день свадьбы сестра сказала:
— Джеф говорит, что никогда даже не целовался с тобой, это правда?
Она вынуждена была ответить:
— Да, правда. Но его руки побывали у меня в трусиках.
К алтарю Пэнни шла с красным от ярости лицом.
— С ней все нормально, — весело ответил Джеф. — Толстеет с каждым днем.
— Жаль, что она не следит за собой. После рождения ребенка ей нужно сесть на строгую диету.
— Наверное, так и будет.
Маффин зевнула.
— О, я так поздно легла. Много вина и много любви, — томно улыбнулась она. — Ты понимаешь, что я имею в виду?
— Думаю, что понимаю.
— Я получаю письма от незнакомцев, которые хотят заняться со мной любовью. Им нравятся мои лицо и тело. Послушай, ты помнишь Джона Уэйна?
— Он тебе тоже написал?
— Нет, глупыш. Последний ряд. «Пожалуйста, сэр, мне только пятнадцать».
— Не понял?
— Ну мы…
— Мы?
— Ну, когда я была глупой маленькой девочкой…
Наконец до Джефа дошло.
— А, ты вспоминаешь, как мы встречались. Теперь, когда я вижу твои фотографии в газетах, все, что между нами было, кажется нереальным.
— Но ведь это было на самом деле. И ты мне тогда нравился.
Джеф шумно отхлебнул чая.
— А я тебе нравилась? — настаивала Маффин.
— Конечно.
— Почему же тогда сбежал? — спросила она; ее яркие голубые глаза внезапно наполнились слезами.
Джеф рассматривал свою чашку.
— Тебе было пятнадцать, только пятнадцать. А ты знаешь, что могло бы быть, если бы я соблазнил несовершеннолетнюю?
— Но ведь Пэнни была не старше, — укорила Маффин.
— Да, но с ней все было по-другому. Я и пальцем не дотрагивался до нее, пока мы не поженились.
— Вот это здорово! За кого же ты меня принимал?
Она зло одернула сорочку и выпалила:
— Знаешь, а ты выглядишь значительно хуже, чем раньше. Тогда ты был похож на Стива Мак-Куина, а сейчас на стареющего Майкла Хейна.
Джеф встал. Он был очень высокого роста.
— Я не думал, что у нас что-нибудь получится, — объявил он. — А потом ты стала известной и все такое. — Он подошел к ней. — Джон — хороший парень, и мне не хотелось бы распускать руки, — схватил он Маффин. — Поцелуй меня, дорогуша, поцелуй хоть разок.
Маффин сидела неподвижно, а его руки продолжали изучать ее тело под ночнушкой. Наконец-то! Именно этого момента она так долго ждала. Этот мужчина впервые заставил ее почувствовать себя женщиной, когда они тискались в кинотеатре. Сейчас он занимался тем же. Гладил, гладил, гладил. Его манеры не изменились.
Маффин взорвалась. Не от возбуждения, а от злости.
— Полегче. Ты же не телевизор настраиваешь.
Она заметила его растущее возбуждение. К сожалению, он не умел ласкать, как Джон.
— Ты потрясающая птичка, — бормотал Джеф. — Моя дорогая!
Маффин оттолкнула его. Бедная Пэнни! Как мало она получила. С деловым видом Маффин встала.
— Мне нужно одеться. А ты начинай мыть окна, — объявила она. — Через минуту вернется Джон.
Глава девятнадцатая
Рамо Калиф был знаменитым арабским киноактером. Многих приводили в восторг его темные кудри с сединой, оливковая кожа и мечтательные черные глаза.
Клео встретилась с ним в баре в районе Дорчестер. Он пожал руку, заглянул в глаза и прошептал:
— Вы очень красивая.
Это помогло ей придумать первую строчку интервью: «Голос Рамо Калифа похож на черную патоку. Его глаза горячи, как пески пустыни, над которыми встает солнце».
80 
