очень нудно 
15 
Маркиз не слушал. Он думал о том, какое облегчение, что дети не плачут и не тоскуют по Англии.
В то же время ему не хотелось связывать себя с ними.
Ему и так слишком многое навалилось на плечи, слишком многое тревожило.
Почему он, неженатый мужчина, должен быть обременен детьми другого человека?!
— Вы не переживайте, месье, — говорил в это время Густав. — В конце концов, все наладится. А если загоните себя в могилу волнениями, толку от этого не будет!
Когда Густав отпускал подобные замечания, маркиз не мог не улыбаться.
— Сегодня я чувствую себя немного лучше, — неуверенно начал Жан-Пьер. — Быть может, завтра попробую встать с постели.
— Лежите, месье. Доктор сказал мне, когда мы уезжали из Парижа: «Пусть месье маркиз отдыхает и спит как можно больше». Если хотите поправиться — вот вам рецепт.
— Я все это понимаю, но так много нужно сделать, Густав, а я понятия не имею, с чего начать!..
— Думаю, у месье Бове есть на этот счет какие-то соображения, — подбодрил его Густав. — Он производит весьма приятное впечатление, и они с юной леди осматривают дом, чтобы раздобыть вещи для своих комнат.
— Где ты их разместил? — поинтересовался маркиз.
— В западном крыле, месье, как можно дальше от вас. Я сказал им, что здесь они могут шуметь сколько угодно и вы не будете на них кричать.
— Должно быть, это прозвучало несколько грубо, — возразил маркиз.
— О, они только рассмеялись, а мисс Мариетта в таком восторге от травяного сада, что сегодня днем провела там два часа.
Маркиз подумал, что, если ее это развлекает, не стоит беспокоиться. С другой стороны, он понимал, что невежливо уклоняться от знакомства с гостями.
Ну как он может справиться с шумными, здоровыми детьми, которые весело носятся по замку?! От этой мысли Жан-Пьеру стало еще тоскливее, потому что ему самому было очень трудно двигаться.
Боль, казалось, пронизывала все тело.
В такие моменты Жан-Пьер даже думал, что было бы лучше, если бы его убили в битве при Ватерлоо.
Он выжил, чтобы сражаться, но уже не с врагами, а с собственным телом.
«Я должен поправиться», — сказал он себе.
Вместе с тем маркиз чувствовал, что его окутывает какой-то туман и он не в силах противостоять ему.
Лежа в постели, Жан-Пьер вспоминал комнаты, которые Бове показывал ему в день приезда, их обветшалость и убогость. Как могло нечто столь прекрасное, каким был этот замок в прошлом, докатиться до нынешнего состояния?!
«Что я могу сделать? С чего начать?»
Казалось, этим вопросам нет конца.
Этой ночью Жан-Пьер не мог уснуть. Ему чудилось, будто вопросы огнем выжжены на потолке.
Каждый нерв его тела говорил, что он обязан принять вызов судьбы, хотя бы ради собственной гордости и веры в себя.
Но ум на это пока не откликался.
Маркиз боялся момента, когда должен будет подняться с постели и вплотную столкнуться с проблемами, ожидавшими его.
— Что я могу сделать? О Господи, что я могу сделать?!
Жан-Пьер задал этот мучительный вопрос вслух и услышал собственный голос, эхом отразившийся от стен пустой комнаты.
Ответа не было.
И маркиз опять пожалел, что не погиб вместе со своим верным конем на бранном поле Ватерлоо.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Мариетта проснулась и не сразу поняла, где находится. Девушка увидела над головой огромный балдахин.
С радостным волнением она вспомнила, что приехала в замок.
С того момента, как Мариетта увидела громадную, с золотой резьбой кровать, в которой ей предстояло спать, она решила, что попала в сказку.
Правда, сама комната была в плохом состоянии. На полу не было ковра, по потолку шли большие трещины, но кровать была совершенно особенная.
Показывая детям, где они могут спать, месье Бове сказал:
— Мы благодарны судьбе, мадемуазель, что воры не смогли унести старинные кровати. Они просто оказались слишком большими и тяжелыми для них, но, к сожалению, некоторые матрасы не были закреплены, и потому их забрали.
Мариетта взглянула на смотрителя с некоторой тревогой. Она не представляла, что может быть неудобнее, чем спать без матраса.
Осмотрев несколько комнат, они нашли кровать, которая понравилась девушке.
— Эта кровать, — сообщил ей месье Бове, — одна из самых старых в замке, и резьба на ней, как мы полагаем, выполнена в шестнадцатом веке. Она, безусловно, является одной из самых величественных, и, к счастью, матрас остался на месте!
15 
