очень нудно 
140 
– Мистер Фрейер, – спросил под вечер наш мясник, Роберт Лэмб, повертев предварительно головой и ничего, кроме открытого моря, не обнаружив, – капитану известно, куда мы направляемся, сэр?
– Конечно, известно, Лэмб, – ответил штурман. – У капитана отличное чутье на подобные вещи, вы должны доверять ему. Мы идем на вест-норд-вест, в направлении Фиджи.
– Фиджи, говорите? – переспросил мясник, и по голосу его было ясно, что такой ответ его не порадовал.
– Да, мистер Лэмб. Вас это не устраивает?
– О нет, сэр, – быстро отперся тот и покачал головой. – Я слышал, это очень красивые острова.
Мне пришло в голову, что он чего-то недоговаривает, поскольку физиономия его приобрела озабоченное выражение, и я, дождавшись, когда мистер Фрейер переберется на нос баркаса, пододвинулся к моему товарищу по несчастью и ткнул его пальцем в бок.
– Чего тебе, юный Турнепс? – спросил он, с недовольным видом повернувшись; впрочем, я не испугался – прежнее его обыкновение чуть что лезть в драку, которое он частенько демонстрировал в кубрике «Баунти», в теперешних условиях сошло на нет.
– Насчет Фиджи, – сказал я. – Вам о них что-то известно?
– Кое-что. Но прими на веру слово честного человека, Турнепс: того, что я о них слышал, тебе лучше не знать.
Я нервно сглотнул, сдвинул брови и попросил:
– Расскажите, мистер Лэмб. Мне интересно.
Он поозирался, проверяя, не слышит ли нас кто, однако почти все моряки в этот час дремали, благо добрый ветер нес наш баркас в нужном направлении.
– Там что, женщин много? – спросил я. – Таких же, как на Отэити? Не шибко добродетельных?
Я, может быть, и просидел в баркасе целую неделю и устал до крайних, ненатуральных пределов, но все же мне было пятнадцать лет и временами я распалялся до чертиков, а поскольку после прощания с «Баунти» никакой возможности потягать себя за свистульку не имел, желание меня снедало свирепое. Одного упоминания о недобродетельных женщинах было достаточно, чтобы вся моя кровь отхлынула в южном направлении.
– Не в этом дело, паренек, – доверительно прошептал он. – Был у меня когда-то дружок по имени Чарлз Конвей, отличный малый. Он плавал с капитаном Клерком, так они однажды зашли на Фиджи, и уж не знаю, чего у них там приключилось, а только туземцы изловили трех их товарищей, связали, бросили в котел с водой, сварили заживо и сожрали.
– Вместе с костями? – вытаращил я глаза.
– Костями они в зубах ковыряли. Как тролли в сказках, которые ты в детстве читал.
– По-моему, нам на эти Фиджи лучше не заходить, – сказал я, решив не лишать его заблуждений касательно моего знакомства с детской литературой. – Я не хочу, чтобы меня заживо съели.
– Ну, строго говоря, тебя сначала сварят, – пожав плечами, уточнил он, как будто эта тонкость делала весь дикарский обычай более приемлемым. – Так что живым ты, пожалуй, навряд ли останешься.
– И все-таки это не лучший путь на тот свет.
– Не лучший, – согласился он. – Никак не лучший. Ты вот что, капитан к тебе прислушивается, так? Может, втолкуешь ему, что хорошо бы нам поискать другие острова, более миролюбивые?
Я повернулся к носу нашей посудины, где капитан Блай как раз приступил к раздаче порций вечернего пиршества. Он подзывал нас к себе одного за другим, и каждый получал по кусочку кокоса, ломтику банана и чайной ложке рома. Их вряд ли хватило бы, чтобы насытить даже младенца, но мы были благодарны и за такое пропитание, тем паче что после недолгой остановки на острове Дружбы наши желудки уже успели снова привыкнуть к воздержанию.
– Капитан, – прошептал я, получив свою порцию.
– Ступай, Тернстайл, – отмахнулся он. – Люди ждут ужина.
– Но, капитан, эти Фиджи, – настаивал я. – Про них такие страсти рассказывают…
– Ступай, Тернстайл, – повторил он уже с большей силой, и, прежде чем я успел что-то добавить, мистер Эльфинстоун грубо оттащил меня от капитана и отправил на корму.
Однако я решил твердо: Джона Джейкоба Тернстайла ни один дикарь к столу не получит. Ни в коем разе.
День 8: 5 мая
Сегодня между мистером холлом, который был коком «Баунти», и хирургом Ледуордом разгорелся своего рода спор. Начался он с пустяка. Хирург сказал, что будь у кока хоть половина ума, он сумел бы превратить наш скромный провиант в нечто более вкусное.
– И что я, по-вашему, должен сделать, хирург? – осведомился мистер Холл, человек по большей части приветливый и любезный, но довольно сварливый, когда кто-либо позволял себе усомниться в его кулинарной искусности. – Расскажите, что у нас есть, кроме нескольких кокосов и бананов, остатков рома и малой малости хлеба, который с каждым часом черствеет? Я, по-вашему, кто – Спаситель? – продолжал он, даже не заметив, что позволил себе кощунство. – Воду мне, что ли, в вино обращать, на радость всей нашей компании?
140 
