очень нудно 
36 
— Ну что же… — сказал Филатов, словно подводя итог. — Некоторую ясность мы внесли… И вот вам мой дружеский совет, товарищи офицеры: постарайтесь жить скромнее… Вы поняли?
Рогов добавил:
— Если случится очередное ЧП или… — он многозначительно глянул на Мазура, — или какая-нибудь аморалка… Дела, я обещаю, примут гораздо более жесткий оборот. Напоминаю: при всем вашем нынешнем выгодном положении вы остаетесь частичкой Вооруженных Сил, что является как большой честью, так и большой ответственностью…
Из здания они вышли молча, понурив головы. И довольно долго еще шагали молча по вымощенному булыжником плацу. Потом Лаврик словно скинул с себя тяжелый груз, его походка стала чуть ли не пританцовывающей, и он довольно громко замурлыкал под нос:
— А если что не так — не наше дело, как говорится — Родина велела… Как славно быть ни в чем не виноватым, солдатом, солдатом…
— Самарин, — мрачно сказал Морской Змей.
— Аюшки?
— Вот честно тебе говорю: мне тебя матом послать хочется.
— Чем я такую милость заслужил?
Морской Змей хмуро ответил:
— Какой бы херни эти двое ни наговорили, в одном они правы: в грязную историю ты нас втравил, рыцарь плаща и кинжала. И еще поешь, как шансонетка, того и гляди, плясать начнешь…
— А вот скроемся в располаге за высоким забором — может, и спляшу, — серьезно сказал Лаврик. И продолжал тихо, убедительно: — Тельманыч, не бери в голову. Абсолютно все, что эти два барсука наговорили, можешь засунуть им в задницу… Никто никого не втравливал ни в какую грязную историю. И никакой грязной истории не было. Была проведена операция, которая завершилась успешнейше. Успешнейше, ты понял? Нет, сейчас-то ты ни черта не понимаешь. А вот потом поймешь, иначе я свою парадную фуражку сожру у тебя на глазах…
И улыбнулся весело, дерзко, радостно, мечтательно глядя куда-то вдаль.
Глава седьмая. Ночные скучные дела
Ну вот, сейчас явно предстоит огрести еще и от кубинцев, — думал Мазур, сидя в приемной генерала Санчеса. Вот только почему генерал вызвал его одного, а не всех троих? Или у них свои традиции, и принято вздрючивать конкретного командира, не выясняя, кто его послал и зачем? Вроде бы не должно так быть…
Минут через десять из кабинета вышли трое кубинцев — без знаков различия на пятнистых комбинезонах, но, судя по возрасту и осанке, старшие офицеры, уж такие вещи опытный армеец определяет легко. Едва они вышли из приемной, адъютант, словно имел надлежащие инструкции заранее, любезно сказал:
— Прошу вас, компаньеро.
Мазур вошел не без внутренней робости. Однако Санчес, расставлявший на столе уже знакомый Мазуру по прошлому разу дастархан, вовсе не выглядел сердитым, наоборот, улыбался вполне радушно. Что-то это никак не походило на подготовку к грядущему разносу… Пожав ему руку, Санчес сказал:
— Я слышал, у вас неприятности?
— Идиотская нестыковка получилась, — осторожно сказал Мазур.
— Или провокация, что вероятнее всего, — сказал Санчес. — Мне уже доложили подробно. Здесь столько двойных и тройных агентов, что ничему уже не удивляешься… Вам грозят неприятностями? И отнюдь не ваше непосредственное начальство?
Мазур уклончиво пожал плечами: каким бы легендарным ни был Санчес, друг и ближайший союзник, он все же представляет другую армию. Честь мундира требует не выносить сор из избы. Будь на его месте свой, но принадлежащий, скажем, к сухопутчикам, точно так же следовало бы промолчать…
— Не принимайте все слишком близко к сердцу, — сказал Санчес. — Я встречался с главным военным советником и, думается, сумел ему объяснить, что в сложной работе неизбежны трагические случайности. Так что можете считать, что эта печальная история списана в архив…
Вспомнив физиономию Рогова, исполненную гнусненького охотничьего азарта, Мазур мысленно добавил: списана, да не вся. Замполит преспокойно может накатать телегу по своей линии, в чем ему никто не сможет воспрепятствовать…
Санчес наполнил рюмки:
— Сейчас предстоит выпить за вас, компаньеро Кирилл. Вы не знаете испанского, но все равно, взгляните…
Он подал Мазуру небольшой бланк сугубо официального вида: с кубинским гербом справа, какой-то, несомненно, военной эмблемой слева, замысловатой подписью внизу и двумя печатями, круглой и пятиугольной. Весь текст был напечатан типографским способом, но в свободную строчку, каллиграфическим почерком, черными чернилами (и, разумеется, на латинице) вписаны его имя и фамилия. Коим предшествовали два непонятных слова.
36 
