71 
Это был приказ, но Алина не двинулась, она продолжала смотреть полным непередаваемой муки взглядом на лорда Доррингтона. И тот, будто догадавшись, в каком она пребывает отчаянии, передал свою шпагу лорду Олванли и подошел к ней.
— Вы не должны... делать этого... не должны, — слабым голосом проговорила она.
— Должен, Алина, — запротестовал он. — И еще раз прошу вас довериться мне. Верьте в меня. Я даже не предполагал, что вы настолько малодушны.
— Вовсе нет, — хотела ответить она, но не нашла в себе силы вымолвить хоть слово.
Лорд Доррингтон снял фрак, в карман которого предварительно переложил часы, и остался в одной белой муслиновой рубашке. Тонкая ткань только подчеркнула ширину его плеч, атлетичность его мускулистой фигуры. Однако при этом он остается стройным и элегантным, отметила Алина.
Оглянувшись, она увидела принца Ахмади, который без фрака выглядел огромным, грозным, казалось, он подавляет своим присутствием. Он был значительно тяжелее лорда Доррингтона, и девушка почувствовала, что победа останется за ним, так как он обладал более мощным телосложением и отличался большей жестокостью. Она едва сдержала крик. Усилием воли она подавила в себе желание броситься к лорду Доррингтону и молить его о том, чтобы он отказался от поединка.
Ведь именно она виновата в том, что происходит, ведь именно ей было нанесено оскорбление. Алина понимала, что в намерения принца входило вызвать лорда Доррингтона на поединок, потому что он не сомневался в своей победе. Очевидно, он всегда, честными или нечестными способами, выигрывал дуэли, и как раз об этом говорил министр иностранных дел с принцем Уэльским.
— Вы готовы? — спросил лорд Олванли.
Лорд Доррингтон собрался отойти от Алины.
Продолжая судорожно цепляться за его руку, она подняла на него глаза.
— Доверьтесь мне, — еще раз повторил лорд Доррингтон.
Их взгляды встретились.
— О мой дорогой, берегите... себя, — прошептала девушка.
Он на мгновение замер, потом высвободил руку. Алине больше ничего не оставалось, как опуститься на стул рядом с принцем Уэльским.
Зрители образовали круг, центром которого были участники поединка. Принц Ахмади улыбался, выставляя на всеобщее обозрение белые зубы. Лорд Доррингтон молчал.
Чтобы не поскользнуться на мраморном полу, противники сняли туфли, и лорд Олванли, повернувшись сначала к одному, потом к другому, произнес:
— К бою.
Почувствовав, что не может смотреть на все это, Алина закрыла глаза. Но потом, когда раздался звон стали, вновь открыла их. Она была не в силах удержаться от того, чтобы не следить за поединком, и так сильно сжала руки, что суставы пальцев побелели.
Принц первым двинулся в атаку, сделав стремительный выпад, который был принят лордом Доррингтоном. Принц нанес быстрый удар в квинте[5], лорд Доррингтон парировал его.
Ярость принца нарастала. Не вызывало сомнения, что его обычной тактикой было стремительно и безжалостно атаковать противника. Однако на этот раз каждый его выпад наталкивался на стойкое сопротивление.
Вдруг Алина увидела, что принц зловеще улыбается. Он был полностью уверен в себе, его напыщенность и высокомерная манера держаться произвели на всех впечатление, так как зрители решили, будто он владеет ситуацией. Лорд Доррингтон, напротив, держался очень спокойно и проявлял исключительную корректность. Каждое его движение было точно выверенным, быстрым и в то же время дерзким.
Спустя несколько минут после начала поединка лорду Доррингтону наконец удалось из кварты прорваться через оборону противника, и он ранил принца в плечо. На белоснежной рубашке стало расплываться ярко-алое пятно.
— Честь удовлетворена! — объявил лорд Олванли. - Дуэль может быть прекращена.
— Все кончилось! — с облегчением перевела дыхание Алина.
— Я буду продолжать, — процедил принц.
— Как желает ваше высочество, - ответил ему лорд Доррингтон.
Опять они сражаются! Алине показалось, что всем вокруг слышны удары ее сердца.
Движения противников ускорились. Принц, в ярости от того, что его ранили, ринулся на лорда Доррингтона, при этом его шпага, подобно кнуту, со свистом рассекла воздух. Он предпринимал одну атаку за другой, но никак не мог достать противника.
— Я убью тебя! — внезапно произнес он.
Все, кто наблюдал за ними, услышали его слова, и выражение первобытной ярости, свидетельствовавшее о дикой жажде крови, никого не ввело в заблуждение.
71 
