39 
Чарли закрыла глаза и вдохнула, позволяя сладкому аромату иланг-иланга очистить ее разум. Она может сделать это. Сказать Луке правильное «прощай», которое будет поддерживать ее одинокими ночами, когда она станет вдыхать этот аромат и вспоминать эту ночь.
Она открыла глаза и расстегнула молнию на платье, радуясь, что надела свое лучшее белье, потому что ей нужна была вся ее уверенность, чтобы в последний раз показать Луке, что он для нее значит.
Словно прочитав ее мысли, он постучался в дверь.
— Можешь считать меня нетерпеливым, но я не собираюсь ждать больше ни секунды.
— Заходи, — отозвалась она, снимая платье.
Лука вошел в комнату и посмотрел на нее.
Она дрожала в предвкушении, пока его обжигающий взгляд раздевал ее. Видимо, ее выбор нижнего белья оправдал себя, когда он мгновенно пересек комнату и обнял ее.
— Божественно.
Она едва сдержала стон, когда он поцеловал ее шею.
— Это иланг-иланг. И свечи…
— Я говорю не о свечах, и ты это знаешь.
Он поднял руку, и, когда его тяжелый взгляд встретился с ее, она перестала дышать. На мгновение она могла поклясться, что он любит ее — так же как она его.
Ее сердце бешено колотилось. Лука влюбился в нее? Было ли его настроение следствием того же страха, что терзал и ее? Страха сблизиться, страха привязаться?
Она посмотрела в красивые голубые глаза и утонула в море желания, из которого не хотела возвращаться.
Если он чувствовал хотя бы половину того, что чувствовала она… прощание станет очень горьким.
— Прощание с тобой станет самым сложным…
Чарли поцеловала его, не дав закончить, не желая портить момент словами. Она хотела незабываемую ночь, ночь, наполненную драгоценными воспоминаниями.
Сейчас она хотела показать ему, что чувствует.
Чарли углубила поцелуй, дразня его, проводя языком по его нижней губе и посасывая ее, пока он не застонал.
Ее руки выдернули рубашку из брюк, и она провела по его спине.
Лука застонал, когда ее рука остановилась на его поясе. Чарли дрожащими пальцами стала расстегивать его ремень, но он прервал поцелуй и остановил ее руки:
— Чарли, я бы очень хотел…
Она прикоснулась к его губам.
— Шш, позже. — Она провела пальцами по его губам, наслаждаясь его сладострастной дрожью. — Намного позже.
В ответ он сорвал с нее бюстгальтер, и обрывки кружева разлетелись, как напоминание об их страсти, когда он положил ее на кровать.
Его руки медленно опустились на ее лодыжки и стали подниматься выше, лаская внутреннюю поверхность бедра. Ее тело задрожало под его голодным взглядом.
Лука встал перед ней на колени, и его руки скользнули под ее бедра, приподнимая их. Затем он опустил голову так медленно, что Чарли сжалась от желания почувствовать прикосновение его языка.
Она подалась навстречу его рту, навстречу облегчению, которое мог дать ей только он, и ее воспоминания о том, сколько раз он делал это в Бендиго, смешивались с настоящим, усиливая ее наслаждение. Ей казалось, она вот-вот взорвется.
Она приподнялась на локтях, наблюдая за ним, и они смотрели друг другу в глаза, когда он наконец прикоснулся к ней. С первым движением его языка она забилась в экстазе, зарываясь пальцами в его волосы, и он продолжал ласки уже после того, как утихли ее стоны.
Но тут Чарли приподнялась на кровати и поманила его к себе. Он не стал ждать и набросился на нее, торопливо срывая с себя одежду.
Когда они оба оказались обнаженными, их губы слились в поцелуе, и он лег на кровать, обнимая Чарли.
Она оседлала его и начала медленно двигаться, наслаждаясь его реакцией, когда он протяжно застонал.
Она нуждалась в нем. Она хотела его. Она любила его.
Любила? Она любила его?
Пока их тела сливались в безумном танце, Чарли могла думать только о том, что она только что поняла: Лука не просто ей нравится, она любит его.
Когда догорела последняя свеча, Лука поцеловал Чарли в лоб и встал с кровати.
Последние полчаса он наблюдал за ней: смотрел на то, как поднималась и опускалась во сне ее грудь, на приподнятые уголки ее губ, вздрагивающие во сне веки закрытых глаз.
Если ей снилось что-то из того, что они делали последние пять часов, это были очень приятные сны.
Она столько раз лишала его рассудка, что он перестал считать, но, тем не менее, когда она проснется, его здесь не будет. Он не мог остаться. Он сказал свое «прощай», заменив слова действиями, много раз показывая ей, какая она особенная и как он себя чувствует рядом с ней.
39 
