47 
Мысли о предстоящей поездке в Сит долго не давали ей заснуть. Весьма странным было то, что маркиз пригласил ее одну погостить в Сите. Может быть, маркиз хотел что-то узнать о своих лошадях, воспользовавшись ее особым чутьем. Ведь он был свидетелем того, как хорошо она справилась с непокорным Победоносным и как точно предсказала проигрыш Алмаза на Дерби. Наверное, маркиз хочет узнать мнение Неомы о других лошадях.
«Как прекрасно вновь прокатиться на лошади вместе с маркизом!»— подумала Неома.
Перед отъездом Перегрина она спросила брата, когда он возвратится. Ей хотелось покататься на лошадях не только в субботу, но и утром в воскресенье.
— Понятия не имею, — небрежно ответил он, — однако в любом случае я приеду не очень рано. Наверняка сэр Эдмунд устроит званый обед сразу же по окончании состязания.
— Прошу тебя, только не пей много, — умоляла Неома. — Ты же знаешь, как плохо потом себя чувствуешь.
— Я не собираюсь обращать на себя внимание других, — ответил Перегрин. — А если ты будешь приставать ко мне, то в конце концов мне придется стать священником и проповедовать на каждом углу идею воздержания!
Неома засмеялась. Представить Перегрина в таком качестве было просто невозможно. Он также засмеялся и обнял сестру.
— Если бы не ты, то сейчас нам не пришлось бы смеяться… Сомневаюсь, что я поехал бы к сэру Кортни. А раз так все вышло, я еду и хочу получить максимум удовольствия от такого захватывающего зрелища, как состязание боксеров.
В девять часов утра заехал Чарльз, чтобы забрать Перегрина и поехать с ним в особняк Эдмунда Кортни, находившийся на Парк-лейн. Перед отъездом Перегрин сказал:
— Мы вернемся в воскресенье непременно до обеда, поэтому приготовь что-нибудь вкусненькое. С нами пообедает Чарльз.
— Я, конечно, не откажусь, — заметил Чарльз, — если это не доставит особых хлопот.
Улыбнувшись, Неома произнесла:
— Ты же знаешь, я всегда рада тебе. И, как говорит Перегрин, постараюсь приготовить что-нибудь вкусненькое.
Впрочем, Перегрин всегда просил купить что-то особенное и вкусное к обеду, но, как правило, денег на это не давал. Правда, на этот раз у Неомы оставалось кое-что от тех двух гиней, которые выделял ей Перегрин перед поездкой в Сит.
Помахав рукой Перегрину и Чарльзу, Неома быстро вернулась в дом, она должна была перед отъездом застелить кровати и убраться в спальнях. Когда Эмили мыла пол, раздался какой-то грохот, означавший, что девушка что-то разбила. Неома не побежала на кухню посмотреть, что произошло, а вместо этого вошла в свою спальню, сняла платье, в котором подавала Перегрину завтрак, и надела то, в котором вчера приехала из Сита.
«Маркиз, наверное, подумает, что у меня только одно платье. И он будет недалек от истины. Ну и что из того? В конце концов, на этот раз я возьму с собой амазонку», — решила Неома.
В действительности амазонка принадлежала еще ее матери. Это платье из отменного материала было хорошо сшито, и ничего подобного Неома не могла себе позволить с тех пор, как умерли ее родители.
Она положила в коробку шляпу для верховой езды. Ей вспомнились слова маркиза о том, что ему нравится видеть ее с распущенными волосами, когда они переливаются на солнце.
«Невероятно, чтобы такой человек, как маркиз, произнес подобные слова. Правда, сказал он это холодным, безразличным тоном. Все же он странный человек», — подумала Неома…
Сейчас, находясь в фаэтоне рядом с маркизом, Неома подумала о том же, однако заменила слово «странный» на «загадочный». Она не понимала его, не понимала, почему маркиз поставил такое странное условие в обмен на спасение Перегрина от уплаты долга чести.
Она собиралась пробыть в Сите две ночи и целый день. Однако надо было вовремя вернуться в Лондон, чтобы приготовить отменный обед для Перегрина и Чарльза. Оставив Эмили деньги на мясо, она сказала, что его надо купить самое позднее в субботу днем, чтобы в воскресенье оно было еще свежим. Неома написала Эмили небольшой список того, что, необходимо было купить, и хотя служанка не умела читать, это без труда мог сделать продавец.
И даже теперь, сидя в роскошном экипаже, Неома беспокоилась, все ли она указала в списке.
— У меня такое ощущение, что вас что-то тревожит. Это так? — спросил маркиз.
— Ну что вы, вам показалось, меня ничто не беспокоит. У меня такое радостное ощущение, такое возвышенное чувство, как будто в этом фаэтоне мы поднялись над всем миром. Я впервые еду в таком экипаже.
47 
