21 
— Он говорил тебе о «схваченных»?
— Да.
— Так имей в виду — если рассчитываешь найти именно это, — что тела «схваченных» крайне редко остаются лежать на гримвельде. Покойников находят или просто-напросто у них дома, или на месте поединка, или в колодце, а еще возле бывших храмов. Известно ведь, что заброшенные церкви притягивают нечистую силу. Стоит оставить святое место в небрежении, там воцаряется Зло. Иначе говоря, тех, кто был схвачен Адским Воинством, доставляют в логово дьявола.
— Логично.
— Взгляни, — сказал он, указывая на экран компьютера. — Это карта Аланского леса.
— Вот тут, — сказал Адамберг, проводя пальцем по линии на карте, — та самая дорога.
— А вон там — часовня Святого Антония Аланского. А здесь, с другой стороны, ближе к югу, — придорожное распятие. Ты сможешь осмотреть и то и другое. Надень крест, чтобы уберечься.
— У меня в кармане камешек из реки.
— Этого вполне достаточно.
VII
В Нормандии температура была на шесть градусов ниже, и как только Адамберг вышел из здания автовокзала, он затряс головой, чтобы ощутить дуновение свежести на затылке и за ушами: так лошадь мотает мордой, отгоняя слепней. Он обошел Ордебек с севера и через полчаса ступил на Бонвальскую дорогу — ее название было написано от руки на старом деревянном дорожном указателе. Дорога оказалась узкой, а он представлял ее себе широкой, наверное, потому, что рассказ о сотнях всадников в рыцарских доспехах вызывал в воображении величественную аллею под густолиственным сводом из ветвей старых буков. Однако в реальности дорога была куда скромнее: две колеи, разделенные продолговатым, поросшим травой холмиком, а по бокам — сточные канавки, в которых буйно разрослись ежевика, молодые побеги вяза и орешника. Из-за аномальной жары на кустах ежевики было уже много созревших ягод, и Адамберг стал собирать их, продвигаясь по лесной тропе. Он шел медленно, обшаривал взглядом обочины и не спеша поедал ягоды, которые держал в горсти. Вокруг него вились мухи, садились ему на лицо, чтобы высосать пот.
Каждые три минуты он останавливался и пополнял запас ежевики, обдирая старую черную рубашку о колючки. На середине пути он остановился как вкопанный, сообразив, что забыл оставить сообщение Кромсу. Он так долго жил один, что привычка предупреждать о своих отлучках давалась ему с трудом. Он набрал номер Кромса.
— Эльбо встал на ноги, — доложил ему сын. — И сам поклевал зернышки. Только потом он нагадил на стол.
— Это признак, что он возвращается к жизни. Застели стол куском пластика, его полно на чердаке. Я вернусь только вечером, Кромс, я сейчас на Бонвальской дороге.
— И ты их видишь?
— Нет, пока еще слишком светло. Я смотрю, не лежит ли где убитый охотник. По этой дороге три недели никто не ходил, тут полно ежевики, она поспела раньше срока из-за жары. Если позвонит Виолетта, не говори, где я, ей это не понравится.
— Ясное дело, — отозвался Кромс, и Адамберг подумал, что у этого парня более чуткая душа, чем можно подумать, если судить по внешности. Так, по крохам, он накапливал информацию о своем сыне.
— Лампочку на кухне я вкрутил, — добавил Кромс. — На лестнице тоже лампочка перегорела. Вкрутить?
— Да, только не слишком яркую. Не люблю, когда все видно.
— Встретишь Адское Воинство — позвони.
— Это вряд ли. Если они проедут, сотовая связь прервется. От столкновения двух временных пластов.
— Наверняка, — согласился молодой человек перед тем, как закончить разговор.
Адамберг прошел еще восемьсот метров, оглядывая обочины дороги. Он нисколько не сомневался, что Эрбье мертв, это был единственный пункт, в котором его мнение совпадало с мнением мадам Вандермот, женщины-одуванчика. Он вдруг осознал, что уже забыл, как называются летучие семена этого растения.
Впереди на дороге виднелась фигура человека, Адамберг сощурился, стараясь ее разглядеть, и замедлил шаг. На стволе поваленного дерева сидела очень высокая женщина, такая старая и костлявая, что Адамберг подумал: только бы не напугать ее.
— Хэллоу! — приветствовала старуха подошедшего Адамберга.
— Хэллоу! — удивленно отозвался Адамберг.
«Хэллоу», наряду с «йес» и «ноу», было одним из немногих известных ему английских слов.
— Долго же вы шли от вокзала, — заметила она.
— Я собирал ежевику, — объяснил Адамберг, не понимая, как такой уверенный голос может исходить из такого иссохшего тела. Иссохшего, но сохранившего силу. — Вы знаете, кто я?
21 
