очень нудно 
38 
Около восьми часов он услышал шаркающие шаги Меркаде, который вел к нему Момо. Через час судьба юного поджигателя будет решена, и Адамбергу придется столкнуться с протестами коллег. Единственное, что его действительно беспокоило, — это реакция Ретанкур. Но у него не было выбора. Что бы там ни думали Ретанкур или Данглар, он заглянул в глаза Мо и увидел в них правду, а еще увидел путь, по которому придется пройти. Он встал, чтобы открыть дверь, и по дороге сунул в карман телефон. В ордебекской больнице ему сказали, что Лео еще жива.
— Сядь, — сказал он Мо, который вошел опустив голову, чтобы не было видно его глаз. Адамберг сегодня уже слышал, как он плачет: у парня начинали сдавать нервы.
— Он ничего не сказал, — без выражения произнес Меркаде.
— Скоро мы с этим закончим, — сказал Адамберг и надавил на плечо Момо, чтобы тот побыстрее сел. — Наденьте ему наручники, Меркаде, и можете пойти отдохнуть наверху.
«Наверху» — то есть в маленьком помещении, где стояли автомат с напитками и миска для кота и где Меркаде разложил на полу подушки, чтобы каждые три с половиной часа укладываться поспать. Лейтенант нашел предлог, позволявший ему несколько раз в день бывать там: кота надо было носить к миске. Меркаде взял эту обязанность на себя, и теперь они с котом засыпали рядышком. По мнению Ретанкур, с тех пор, как лейтенант и кот заключили этот союз, сон у Меркаде значительно улучшился, а его сиесты стали короче.
XII
Телефон в квартире капитана Эмери зазвонил посреди ужина. Он раздраженно снял трубку. Капитан вел относительно скромную жизнь, однако время ужина для него было чем-то вроде роскошной оздоровительной интерлюдии, которую он соблюдал с почти маниакальной неуклонностью. В служебной трехкомнатной квартире самая большая комната была отведена под столовую, где на столе всегда красовалась белая скатерть. На этой скатерти сверкали два предмета, уцелевшие от фамильного серебряного сервиза маршала Даву, бонбоньерка и ваза для фруктов, обе с имперскими орлами и монограммой. Когда скатерть становилась несвежей, прислуга Эмери втайне от хозяина переворачивала ее и расстилала изнанкой кверху, чтобы пореже приходилось стирать: эта женщина не испытывала никакого почтения к старому князю Экмюльскому.
Эмери не был дураком. Он сознавал, что постоянные напоминания о маршале скрашивают его, как он считал, унылое существование и повышают самооценку, ибо характер у капитана был совсем не тот, что у его бесстрашного предка. Когда-то он хотел стать военным, как его отец, но ему не хватило храбрости, и в результате из всех родов войск он выбрал жандармерию, а из всех завоеваний — победы над представительницами прекрасного пола. Он очень строго судил себя, но за ужином готов был все простить: этот счастливый час был также и часом снисходительности. Здесь, за столом, он чувствовал себя видным мужчиной и влиятельной личностью, и это ежедневное вливание нарциссизма возвращало ему силы. Все знали, что капитана нельзя беспокоить во время ужина, если только речь не идет о чем-то очень срочном. Вот почему голос бригадира Блерио звучал не очень уверенно.
— Тысячу извинений, капитан, но я подумал, что должен вас проинформировать.
— Насчет Лео?
— Нет, капитан, насчет ее собаки. Сейчас Лод живет у меня. Доктор Шази сказала, что пес серьезно не пострадал, но что в конечном счете комиссар Адамберг был прав.
— Ближе к делу, бригадир, — перебил его Эмери. — У меня ужин стынет.
— С тех пор как я взял Лода к себе, он так и не смог встать на лапы, а сегодня вечером его вырвало кровью. Я отвез его к ветеринару, а тот сказал, что у пса внутренние повреждения. Он считает, что Лода били в живот, и, скорее всего, ногами. Если это так, то Адамберг был прав и на Лео действительно напали.
— Отвяжитесь вы с вашим Адамбергом, мы без него выясним, что там произошло.
— Извините, капитан, просто я только что услышал эту новость от ветеринара.
— Он уверен в поставленном диагнозе?
— Абсолютно уверен. Он даже готов дать письменные показания.
— Вызовите его, пусть придет завтра с утра. Вы узнавали, как там Лео?
— Все еще в коме. Доктор Мерлан рассчитывает, что внутренняя гематома рассосется.
— На самом деле рассчитывает?
— Нет, капитан. На самом деле — нет.
— Вы отужинали, Блерио?
— Да, капитан.
— Тогда зайдите ко мне через полчаса.
38 
