14 
Не уверена, что поверила:
— Конечно, сам.
Его брови взлетели вверх.
— Чёрт, да, можешь спросить мою маму. Она достала обёрточную бумагу и бант. Но я упаковал. Честно, я сам сделал это.
Теперь я ещё больше не хочу портить обёртку. Я бы навсегда сохранила этот подарок таким.
— Открывай, Дикс, — сказал он улыбаясь.
Хорошо, но я не собираюсь рвать бумагу. Я развернула подарок так аккуратно, как только смогла. Скользнув взглядом по маленькой коробочке, я поняла, что затаила дыхание. Я быстро вдохнула, прежде чем вырубилась бы перед ним и смутила бы себя ещё больше.
Я открыла коробочку, и моё сердце ещё больше сжалось от того, что я увидела внутри. Не из-за цены или красоты подарка. А потому что он вспомнил обо мне кое-что, что не знал никто другой.
— Неужели, ты помнишь? — Я держала Русалочку из серии Sterling Silver Charm, которая завершала мой браслет из принцесс. Их распродали, когда мне было девять, и я не успела закончить свою коллекцию. Я расплакалась в тот день, когда мама сказала, что нигде не может найти Русалочку. Ашер тогда пришёл взять взаймы у папы пилу и увидел меня в слезах. Когда я сказала ему, почему плачу, он обнял меня, заверяя, что однажды это не будет иметь для меня значения. А я закричала, что это всегда будет иметь для меня значение, потому что Русалочка — моя любимица. Я хотела этот шарм с момента, как получила браслет, но везде, где мы искали, он был продан.
Я совсем забыла об этом, но он явно помнил. Этот браслет всё ещё хранится в моей шкатулке с отсутствующим последним шармом. До этих пор.
Слёзы навернулись мне на глаза, и я заулыбалась, пока держала Русалочку в руке, словно она бесценное сокровище для меня.
— Когда красивая девушка плачет, парень никогда не забывает почему, — тихо ответил Ашер.
Глава Четвёртая
Наши дни…
АШЕР САТТОН
Даллас отрастил свои чёрные волосы и теперь собирает их в хвост. Когда я приезжал на Рождество, он заправлял их за уши, но они ещё не были такими длинными. У него были зелёные глаза нашей мамы и смуглый цвет кожи коренных американцев, унаследованный от мамы и бабушки. Она всегда говорила, что Даллас самый симпатичный из нас всех, и за это мы устраивали ему настоящий ад. Он также чертовски избалован, будучи любимчиком мамы.
Я сделал большой глоток молока из стакана, который дала мне мама, не сводя взгляда с улыбки моего младшего брата. Даллас с нетерпением ждёт, когда вернётся Стил потому, что думает, что я буду с ним драться. А Далласу нравятся хорошие драки. Парень постоянно делает ставки на нелегальных боях и думает, что я об этом не знаю.
— Хочешь ещё пирожок? — спросила мама, глядя на меня через плечо и помещая очередную порцию теста на сковородку.
— Нет, спасибо. Мне хватит, — ответил я.
— Я хочу, мама. Драки делают меня голодным, — протянул Даллас, и Брент толкнул его, заставив потерять равновесие, прежде чем разразился смехом.
— Здесь не будет никакой драки. И вы оба прекратите баловаться на моей кухне, — сказала мама, нахмурившись на них обоих.
— Могу ли я получить ещё один пирожок? — надувшись, спросил Даллас. Серьёзно? Ему семнадцать, и он, блять, собирается дуться из-за жареного пирожка?
— Конечно. Садись и веди себя хорошо, — ответила мама, и Даллас подмигнул ей, заставив её закатить глаза прежде, чем она вернулась к готовке пирожков.
— Ты — говнюк, и ты это знаешь, ведь так? — сказал я, выдвинув стул и развернув его прежде, чем сесть.
— Я тоже по тебе скучал, — ответил он, пытаясь применить ко мне своё обаяние, как делал это со всеми окружающими. Он может быть умником в одну минуту и обаятельным в другую.
— Твоя милая мордочка на меня не действует, — ответил я и сделал ещё один глоток молока.
— Он здесь, — объявил Брей, входя в кухню. — Видел, как он только что подъехал. Ты будешь вести себя хорошо? — Он посмотрел прямо на меня.
Я не сержусь на Стила. Я зол потому, что это дерьмо причинит боль и ему. Он навсегда изменится, как когда-то я. Я хотел уберечь их всех, но облажался. Мой отъезд ничем не помог. Он только всё ухудшил.
— Всё в порядке, — ответил я, когда понял, что все четыре пар глаз устремлены на меня.
Дверь на кухню открылась, и на этот раз вошёл Стил. Он посмотрел прямо на меня и остановился. Он начал нервничать.
— Наконец-то ты дома, — небрежно произнёс я, поднимаясь со стула. Он сделал шаг назад, а затем замер, сделав глубокий вдох. Мои слова подарили ему облегчение. — Не видел тебя с самого Рождества, — произнёс я, сокращая между нами дистанцию и притянув его в свои объятия. — Я скучал по тебе, братишка.
14 
