43 
Эшли отправилась в ванную, дав простор своей дикой фантазии: вот они с Лоренсом занимаются любовью на вершине Бутыль-горы; верхом на его огромном жеребце; в саду, под теплым солнцем и дождем из яблоневых цветов, сонное жужжание пчел переплетается с нежнейшими словами любви…
Но рассудок разогнал своим холодом пылкие мечты. Нет, слов любви Лоренс ей не скажет. Он может рядиться в простого ковбоя по три месяца в году, но не надо забывать, что под этой маской — один из них. На лето он отбрасывает нормы своего круга, но потом — снова костюм-тройка, полное здравомыслие и обходительное общение только с людьми своего социального слоя.
Эшли натянула розовые джинсы, заправила в них старенькую кофточку с вышивкой. Кофточка уже порядком растянулась в ширину и стала короче, поэтому вылезала из брюк. Эшли махнула рукой, раздраженно схватила нелепую шляпу и, нахлобучив ее на гриву волос, вышла с черного хода. Она очень любила утреннюю прохладу. Скоро солнце прольется на долину и погаснут бриллианты росинок в траве. Но тогда она уже будет далеко отсюда. Раз уж Лоренсу приспичило показать ее окулисту, пусть лучше сам проверится. Ей сейчас очень кстати видеть все в манере импрессионизма. Большое спасибо, но она не такая дура, чтобы отказаться от плавности контуров, мягкости очертаний, которые помогли ей создать свой собственный стиль. Эшли намеренно глянула вниз со склона на каменные глыбы и почувствовала легкое головокружение, у нее как-то сразу перехватило дыхание и все внутри напряглось. Что ж, ее диагноз верен: непереносимость высоты. Но если постараться, то и этот недуг можно победить.
Собравшись, она приняла решение: именно сейчас заставить себя победить, выкорчевать страх с корнем. Самой, без всякой помощи. Чарли никогда не беспокоился ни о ее глазах, ни о зубах, ни даже о голове. В детстве она скакала по холмам как горный козлик. Никто за ней не смотрел, и все обходилось лишь облезшим носом и многочисленными синяками и ссадинами. То были самые лучшие дни в ее жизни: Чарли мало пил и много, увлеченно работал, а Кандида была молчаливым, прекрасным и неизменным фоном их судеб.
Она неловким движением обернулась к дому на вершине горного склона, пошатнулась, выровняла шляпу и поспешно уселась в тени садовых деревьев. Согревающие, добрые воспоминания детства сменились другими. Всплыла горечь той поры, когда она была совсем одна, а Чарли топил свою печаль в вине и сладострастии. А потом они переезжали, переезжали…
Эшли прилегла и задремала. Ее разбудило яркое солнце, такое горячее, что на лице даже выступил пот. Вернувшись домой, она обнаружила, что уже почти одиннадцать часов. Она, конечно, не планировала так долго гулять, требовалось лишь показать Лоренсу, что он не имеет права распоряжаться ею. С четырнадцати лет она сама себе хозяйка, поскольку Чарли всегда было не до нее, и менять свои привычки она сейчас не намерена.
Лоренса и Кэтрин не было дома. Мальчики только что пришли с пруда, где играли у самого водопада, и переодевались в сухое под наблюдением Зилы. Экономка неодобрительно посмотрела на ее раскрасневшееся лицо.
— Для чего вам шляпа, если вы ее не надеваете?
— Я надела, но потом уснула, и солнце подкралось ко мне, — вяло объяснила Эшли и пошла к себе, потирая шею и удивляясь, что ее совсем не тянет к мольберту.
Целый час Патрик терпеливо сидел, пока она изучала его лицо, делала эскизы, а под конец набросала карикатуру. Мальчуган помчался показывать ее братьям, а Эшли заставила себя сделать еще парочку этюдов.
Поморщившись, она наконец отложила кисть и устало опустилась на стул. Работать на пленэре слишком жарко, тени слишком резки, да и к тому же давно пора на ланч. Она побрела к кухне и по пути встретила Лоренса. Его взгляд обещал хороший выговор. И она принялась обдумывать, как бы половчее защититься.
Едва они уселись в столовой, как зазвонил мобильный Эшли. Она извинилась, вышла из-за стола и отвернулась от Лоренса, но все равно спиной остро чувствовала его присутствие.
Если это Роберт, брошу трубку, мелькнуло у нее в голове прежде, чем она взглянула на дисплей. Под таким пристальным взглядом — как под дулом пистолета, слова не вымолвишь. Но это оказался Чарли.
— Пап! Где ты сейчас?
— Почти что у твоего порога, дочурка. Мы с Мириам вчера поженились и держим путь на континент, во Францию. А пока остановились у приятеля в Арклоу. Я слыхал кое-что о твоем клиенте О'Мэлли, детка. Он, похоже, здесь большая шишка. А как он тебе? Я так понял, он не женат и имеет на тебя виды. Это славненько, ведь тебе… э… двадцать три? Или двадцать два, малышка?
43 
