46 
И самое главное, почему не сказала о своей любви?
Возможно, тогда бы удалось изменить ситуацию. Теперь она никогда не узнает, что было бы: Майкл уехал.
Она и дети распрощались со старым викторианским особняком и переехали в свой дом. Соседи обрадовались их возвращению — строительные работы, а вместе с ними и шум ушли в прошлое. Они даже устроили небольшую вечеринку: было приятно увидеть старых друзей, по которым скучали пару месяцев.
Однако в каждой бочке меда есть ложка дегтя — недоуменный вопросительный взгляд близнецов.
— А где мистер Гекко?
Ронни беспокоился снова и снова, глаза точно блюдца.
— Мама, он должен приехать посмотреть наш дом.
И Рикки, который особенно сблизился с Майклом после случая на пирсе, все повторял:
— Я сохранил монетки из Диссиленда для него.
Дети сильно скучали, особенно Рикки, который, словно улитка, сворачивался в раковине и прятал эмоции внутрь. Казалось, они не понимают объяснений матери, что Майкл уехал во Флориду. Однажды, когда близнецы услышали знакомое название штата по телевизору, они оба приклеились к экрану в надежде увидеть родное лицо их большого друга.
Чар обзвонила друзей, знакомых и клиники в поисках хорошего психолога. Она хотела, чтобы Рикки обследовали, но, как и ожидала, необходимы были консультации для всей семьи. Наблюдая всех трех, специалист мог сделать необходимые заключения о поведении ребенка в реальных, обычных для него условиях жизни. Затем она могла получить рекомендации к действиям, направленным на улучшение состояния малыша.
По Майклу Чарин скучала ужасно. И оставалось одно дело, которое она могла разрешить для него. Она решилась сделать то, о чем он просил ее несколько недель назад, — поехать к дяде и всеми правдами и неправдами убедить того прекратить свою борьбу и очистить территорию пляжа.
Чувствуя холод в позвоночнике, но вооруженная решимостью, Чар отправилась на пляж. В этот раз дядя Зак был дома, паковал вещи.
— Что ты делаешь? — спросила Чар с удивлением в голосе. — Ты прекратил борьбу?
— Борьбу? — Он посмотрел на племянницу так, точно та тронулась умом. — Какую борьбу?
— Дядя Зак, ты прекрасно знаешь, о какой борьбе идет речь!
— А, должно быть, ты имеешь в виду мое слабое повстанческое движение против огромной корпорации.
— Да, именно.
— Ах, это в прошлом. Вот, подай-ка мне то весло. Думаю упаковать его вместе с мачтой.
— Дядя Зак, ну-ка рассказывай.
— Да нечего рассказывать. Мы проработали все вопросы с твоим Майклом Греко. — Дядя покачал пальцем у нее перед носом. — Это первый нормальный парень, который тебе повстречался. Ты уж держись за него. Он умеет делать дела.
— Умеет, только он уехал.
— Уехал? Куда уехал?
— Во Флориду.
— Жаль. Может, тебе тоже стоит совершить маленькое путешествие, хмм?
Чар раздраженно всплеснула руками:
— Да дядя Зак, расскажи, что произошло?
— Мы договорились кое о чем, я и Майкл. Идея, конечно, моя. Знаешь, люди всегда говорили, что у меня талант рассказчика. И я думаю, они правы. На самом деле я убедил твоего парня в том, что история нашего края — ценность, которую мы не должны потерять.
— Неужели? — Чар видела, как дядя распаляется больше и больше.
— Майкл сказал: если я подпишу бумаги на выезд, то он обещает построить здесь музей, в котором будут храниться записи о людях, морских животных, обитавших тут многие годы, о саблезубых тиграх и первых миссионерах Своеобразная душа курорта. Украсит, возведет декорации и все такое. А я буду хранителем музея.
— Ты шутишь!
— Нет, у нас будет профессиональный музейный работник, конечно, а я сойду в качестве консультанта. Я занимался воплощением нашей идеи последнее время… встречался с людьми, претворял идею в жизнь. Знаешь, сколько часов провел в законодательном собрании? У-у! — Старик скорчил гримасу. — Думаешь, плохая идея?
— Замечательная.
— Да, а все твой Майкл Греко. Скажу, держись этого парня, не пропадешь.
Если бы только она могла…
Чар пригласила дядю на ужин в честь Дня благодарения. Она не хотела устраивать торжество, но в то же время ругала себя: конечно, без Майкла праздник не получится таким веселым, но почему нужно лишать себя светлых минут?
— Взращиваешь жалость к себе, милочка. — Она сама себя презирала. От таких слов становилось только хуже.
Майкл чувствовал, как одиночество наваливается на него. Он уже и забыл, что это такое — быть одиноким. Когда ушла Грейс, ярость и обида бушевали в его сердце в ночные часы, а теперь…
46 
