17 
— А-а-ах! — выдохнула Ровена, не в силах поверить собственным ушам.
— В конце концов, где я еще найду такую наследницу? Нужно оценить состояние вашего отца, прежде чем принимать поспешные решения.
— Вы…
Разгневанная, Ровена напустилась на герцога, но потом заметила насмешливый огонек в его глазах, преобразивший обыкновенно суровое лицо.
— Вы потешаетесь надо мной, — возмутилась она.
— Конечно, глупая вы моя. Что еще остается делать, кроме как смеяться над передрягой, в которой мы оказались? Я потешаюсь не над вами, а над нашим положением. Нам обоим трудно, и я не могу отмахнуться от чувства, что театральных жестов следует избегать. По большей части, ради вас. Смею сказать, с вашим отцом будет очень трудно сладить.
— Он умеет настоять на своем, — задумчиво сказала Ровена.
— Да, мы должны действовать тонко. Если слишком явно показать, что ни один из нас не заинтересован в браке друг с другом, то можно нанести обиду такой грубой прямотой. Значит, мы должны позволить им постепенно осознать, что из этой затеи ничего не выйдет.
— Но осознают ли они? Папа может быть очень упрямым.
— Я тоже. Ничто в мире не заставит меня сделать предложение женщине, если я решил его не делать. Не бойтесь. Вам ничто не грозит.
— Благодарю, — глухо отозвалась девушка.
— Думаю, теперь мы можем спокойно возвращаться к гостям.
Глава четвертая
Герцог отвел Ровену в салон под палубой, где веселились остальные гости. Маленькая группа джентльменов, включавшая принца и полковника Торнхилла, удалилась в небольшую комнату для игры в карты. Но спустя какое-то время они вернулись.
Ровена разговорилась с девушками своего возраста. Она видела, как в другом конце салона герцог серьезно беседует с ее отцом и принцем.
Наконец пришло время уходить. Как член королевской семьи, принц Уэльский удалился первым. Герцог попрощался с полковником и Ровеной легким кивком.
— До завтра, — сказал он.
— Что он имел в виду, папа? — спросила Ровена.
— Он так заинтересовался «Искателем приключений», что я пригласил его присоединиться к нам завтра на борту.
— Ах, папа, не может быть!
— Разумеется, может. Почему нет? Он проявил большой интерес. Пойдем, пора возвращаться в гостиницу. Хорошо выспись и встань пораньше, ибо завтра нас ждет насыщенный день.
— Папа, я знаю, что ты задумал, и у тебя ничего не выйдет.
— Задумал? Не знаю, как тебя понимать.
— Ты пытаешься свести меня с герцогом Венфилдом, а я этого не допущу.
— По-моему, ты немного торопишь события, дорогая. Ты ведь едва успела познакомиться с ним.
Поскольку теперь было слишком поздно рассказывать отцу о двух предыдущих встречах с герцогом, Ровена не нашлась что возразить.
Нельзя было говорить отцу и того, что они с герцогом обсуждали брак между собой и решили любой ценой его избежать. Отец ужаснулся бы, насколько она бестактна.
«Но еще больше он ужаснется тому, что ты ему перечишь», — шепнул тихий голосок.
— Завтра мы просто приятно проведем день и не будем ни о чем думать.
— Мне не будет приятен день, если рядом будет он, — выпалила девушка. — Он мне не нравится.
— Ровена, о чем ты говоришь? Герцог вел себя недостойно, когда вы были одни? Он посмел?..
— Нет. Мы гуляли по палубе, рука об руку, и он не делал попыток… вести себя недостойно.
— Он не обнимал тебя и не пытался поцеловать?
— Разумеется, нет.
Полковник вздохнул.
— Ну и хорошо.
Ровена с ужасом поняла, что папа разочарован. Если бы герцог попытался ее скомпрометировать, его можно было бы принудить к женитьбе. Вот о чем думал полковник.
Есть хоть что-нибудь, чего он не сделает, лишь бы увидеть у нее на голове дворянскую корону? Неужели для этого он готов выдать ее замуж за самого грубого, самого несносного мужчину в мире?
Пришла пора дать отпор.
Ровена приложила ладонь к голове и со вздохом откинулась на спинку.
— Что такое, дорогая? — заботливо спросил полковник.
— Ничего, папа, просто разболелась голова. У меня иногда бывает такое после вечеринок.
— Ага, слишком много веселья! — лукаво сказал он. — Хорошо выспишься ночью, и все будет в порядке.
Той ночью Ровене не давали покоя бунтарские мысли: «Я не поеду. Не поеду. Зачем герцог Венфилд согласился на это плавание после всего, о чем мы говорили? Быть может, он ничего не мог поделать в присутствии принца? Если он не способен положить этому конец, за дело возьмусь я».
17 
