42 
– Я так и сделаю, если ты поедешь со мной, – ответил он. – Ты могла бы заодно повидаться со своей матерью.
– И сказать ей, что я живу с тобой? – Холли даже не сказала ей, что продала квартиру. Ей не хотелось объяснять, почему она переехала к Лукасу.
Она знала, что мать начнет поучать ее и говорить, что Холли глупая, и что Лукас причинит ей боль, и что она сама бы ни за что не пошла на такой риск. А Холли не очень хотелось выслушивать подобные вещи.
– Ты не живешь со мной, – поправил ее Лукас. – У тебя своя квартира, у меня своя. И я никогда не катал тебя на лодке.
– В другой раз.
– Обещаешь?
– Да, конечно. А пока езжай с Элиасом и повидай своих родителей. Обо мне не думай.
Но сама Холли не могла не думать о Лукасе.
Он очень хорошо относился к членам своей семьи: к своей бабушке, родителям, братьям и сестрам. Холли вспомнила, с какой радостью Лукас возился со своими племянниками и как он посадил себе на плечи свою племянницу, назвав ее маленькой принцессой.
Холли села за стол и попыталась сосредоточиться, чтобы написать сообщения для прессы. В последний раз, когда она собиралась это сделать, Лукас подхватил ее на руки и отнес в постель. Поэтому Холли ничего не могла с собой поделать и сидела закрыв глаза и представляя себе обнаженного Лукаса, который не сводил с нее напряженного взгляда потемневших от желания глаз.
– Ах, вот ты где!
Холли подпрыгнула, когда распахнулась дверь в кабинет и на пороге появилась сияющая Алтея, которая держала под мышкой чехол для одежды.
– Посмотри, что принесла!
– Как мило с твоей стороны. – Холли показалось, что она тонет.
– Вижу, ты сомневаешься, – округлила глаза Алтея. – Но тебе понравится. Правда. Стиг сказал, что это платье отражает твою натуру. Надеюсь только, что ты не затмишь собой невесту, – пошутила она.
– Вряд ли. Из тебя всегда получалась очень красивая невеста.
– Это все благодаря практике, – рассмеялась Алтея. – Стиг выбирал и мое платье тоже, так что я спокойна. – Она подмигнула и вручила Холли ее платье. – Я всего лишь посыльный. И похоже, я опаздываю в салон. Дай мне знать, подошло ли оно тебе. Если платье нужно будет ушить или еще чего-нибудь в этом роде, мы сможем сделать это на следующей неделе. – И Алтея исчезла так же быстро, как и появилась.
Холли смотрела на чехол, в котором пряталось платье, и не решалась расстегнуть молнию. Ей не хотелось впадать в депрессию. Платье пролежало на спинке стула до самого вечера.
Холли поднималась по ступенькам в свои апартаменты и думала о том, что ее там ждет огромная белая и пустая, как зима на Аляске, кровать. Она боролась с искушением подняться к Лукасу. Он предложил ей оставаться на ночь у него, чтобы по возвращении домой он находил ее в своей постели.
Его кровать, конечно, тоже пустовала, но подушки хранили запах Лукаса, и Холли могла надеть его футболку, которую он носил вчера.
Холли передернуло при мысли, как далеко она зашла.
Августу следовало поторопиться, пока она совсем не потеряла голову. Но в то же самое время ей хотелось, чтобы он никогда не наступал.
Холли включила воду и вспомнила, как вчера утром они вместе принимали душ. Как она намыливала его грудь и живот, что случилось после этого.
Она вышла из душа и потянулась за футболкой, когда в поле ее зрения попал чехол с платьем. Холли хотела сделать вид, что не замечает его, но подумала, что ей все равно придется примерить это платье. Вдруг нужно будет что-то менять? Одно дело – надеть платье, похожее на кремовое пирожное, другое дело – когда это пирожное еще и не сядет по фигуре.
Холли расстегнула молнию и застыла.
– Поверить не могу, – выдохнула она, увидев потрясающе красивое платье.
Оно было темно-красного цвета. Никаких оборок, рюш и воланов. Сплошной минимализм. Холли провела рукой по ткани и подумала, что платье, которое выбрал для нее Стиг, очень элегантное и сексуальное. Неужели жених Алтеи и вправду считал, что оно отражает истинную натуру Холли?
За всю свою жизнь она ни разу не надевала ничего настолько откровенно соблазнительного.
Холли надела платье и повертелась перед зеркалом, потрясенная увиденным. Наряд сидел просто изумительно, привлекая внимание к плавным линиям ее тела и не утягивая его. Вырез опускался до самой ложбинки между ее грудей, подчеркивая их округлости, спрятанные под шелковой тканью. Рукава длиной в три четверти придавали платью утонченность. Подол юбки, длиной доходившей до колен, кружился водоворотом, когда Холли поворачивалась из стороны в сторону, чтобы получше рассмотреть свое отражение.
42 
