очень нудно 
53 
— Нет, не останавливайся, дорогая. Пожалуйста… О Господи!..
Она опять принялась его ласкать. А Харт приподнялся на локтях и добавил:
— Продолжай, Эл, умоляю. Или ты убьешь меня.
Элинор улыбнулась и, не прекращая ласк, вытянулась рядом с ним. Харт тут же обнял ее одной рукой, и она положила голову ему на грудь, рассыпав по его черному пиджаку золотистые пряди.
Харт усилием воли сдерживал себя, хотя ему ужасно хотелось овладеть этой женщиной. Наконец, не выдержав этой сладостной пытки, он содрогнулся всем телом и пробормотал:
— О, Элинор…
Он прижался губами к ее губам и тут же почувствовал, как по его бедрам растеклось тепло. Когда же поцелуй их прервался, Харт прошептал:
— Девочка, что ты со мной делаешь?
Глаза Элинор были прикрыты, но из-под черных ресниц проглядывала восхитительная голубизна. Исчерпав все слова, Харт снова стал ее целовать, а Элинор целовала его в ответ.
Через минуту-другую Харт снова прошептал:
— Ты успокаиваешь меня, милая Эл.
Она опять улыбнулась:
— Я очень этому рада.
Время шло, а они по-прежнему целовались и ласкали друг друга, наслаждаясь тишиной, царившей в доме.
Внезапно сухой кашель Уилфреда в коридоре нарушил тишину, напомнив Харту о реальном мире. Но ему хотелось послать этот мир к чертям.
Однако Элинор встала и взяла с умывальника полотенце. Харт вытер ей руки, затем вытерся сам, после чего поцеловал Элинор и соскользнул с постели. Теперь он точно знал, что у них будет еще много таких дней, когда он женится на ней. Да-да, он, Харт, позаботится о том, чтобы герцог с герцогиней почаще уходили от посторонних глаз, чтобы полежать вместе в покое и тишине.
Когда Харт уходил из комнаты Элинор, его сердце радостно пело.
Как только дверь за ним закрылась, Элинор испустила протяжный вздох. Она подошла к умывальнику, умылась холодной водой и вытерлась, взяв из шкафа другое полотенце.
Она все еще дрожала. Господи, что на нее нашло?! А впрочем… Все было прекрасно!
Элинор подошла к письменному столу, где Харт оставил альбом, и начала собирать письма, чтобы потом вернуть их на прежнее место. Спустя короткое время она уже сидела, листая страницы альбома, заполненного воспоминаниями.
Элинор мысленно улыбнулась. Пусть Харт говорит, что уже прожил период своей первой молодости, — на ее постели он выглядел чудесно! Даже лучше, чем в былые годы. Да-да, намного лучше!
Тихонько вздохнув, Элинор развернула то письмо, которое читал Харт, когда она вошла. Внезапно нахмурившись, она пробормотала:
— А ведь Харт прав, письмо следовало сжечь.
Но тогда Элинор решила, что вряд ли кто-то обнаружит спрятанное письмо в ее жилище, в шотландском захолустье. Слуги не прикасались к ее вещам, а отец редко заходил к ней в спальню. Собираясь в Лондон, Элинор не подумала о письмах, лежащих под обложкой. А оставлять альбом дома ей очень не хотелось.
Но Элинор понимала, насколько опасно хранить это письмо. Правда, она не сомневалась: убийство Хартом отца все же было несчастным случаем. Просто они боролись, чтобы завладеть ружьем, и ружье случайно выстрелило. А вот то, о чем думал Харт в те секунды, когда оружие оказалось в его руках и когда произошел выстрел, — это навсегда останется его собственным делом и делом Господа Бога.
И что бы ни случилось тогда, в результате смерти старого герцога Йен смог вернуться домой и жить в безопасности. Но если письмо попадет в руки врагов Харта, то это станет для него катастрофой.
Элинор подошла к печке и открыла дверцу.
— Так что покончим с этим, — прошептала она. И предала письмо огню.
Очередное покушение на него заставило Харта пересмотреть организацию поездки в Беркшир. Он решил, что не останется в доме Камерона на весь месяц, как обычно, а будет время от времени ездить в Лондон.
Кроме того, герцог решил отказаться от экипажа. Конечно, и железнодорожные станции были опасными местами, но все же Харт пришел к выводу, что Элинор с отцом будут в большей безопасности среди людей в сопровождении Мака, чем одни в карете на каком-нибудь безлюдном участке дороги. А для обеспечения еще большей безопасности он, Харт, путешествовать с ними не будет.
За день до отъезда, когда ему сказали, что все члены семьи вместе с Элинор собрались в комнате, предназначенной для детей, и пьют чай, герцог поднялся на верхний этаж.
Когда он вошел, Элинор как раз собиралась впиться зубами в лепешку, обильно политую взбитыми сливками. Харт замер, внезапно представив, как слизывает сливки с ее губ, и от этой картины у него даже закружилась голова.
53 
