8 
Харт не ответил, и Мак наконец ушел.
Харт же взял ключ из ящика стола, подошел к шкафу с портретом отца и надежно запер его.
Жить у Харта оказалось для Элинор не так уж трудно, потому что герцог редко тут появлялся.
Присутствие Элинор в своем доме он объяснял всем знакомым выдумкой о том, что граф Рамзи прибыл в Лондон для проведения исследований в Британском музее для своей следующей книги и якобы он, Харт, предложил обедневшему графу комнату в своем доме. А Рамзи, естественно, прибыл в сопровождении своей дочери и по совместительству — ассистентки. К тому же Мак и Изабелла помогли избежать лишних сплетен, переехав к Харту вместе с детьми и слугами на другой день после прибытия Элинор — когда декораторы начали ремонт в их спальных комнатах.
Герцог сказал Уилфреду, что Элинор будет печатать письма на машинке «Ремингтон», которую он выписал из Америки, а также станет заниматься корреспонденцией и помогать Изабелле в проведении многочисленных приемов. Секретарь Харта молча кивнул — он привык к странным распоряжениям своего хозяина.
К проживанию в доме Харта на Гросвенор-сквер лорд Рамзи отнесся спокойно, а вот его дочери было трудно привыкнуть ко всему этому великолепию. В Гленардене, доме Рамзи близ Абердина, в любую минуту можно было ожидать, что из стены выпадет кирпич или от дождя протечет крыша. Здесь же кирпичи не выпадали, вода с потолков не капала, а расторопные, хорошо вымуштрованные слуги неизменно спешили открыть перед Элинор дверь — куда бы она ни направлялась.
Что же касается лорда Рамзи, то он, казалось, получал удовольствие, игнорируя домашний распорядок, — вставал когда хотел, шел на кухню за едой, когда был голоден, затем собирал свои тетрадки и карандаши в небольшой саквояж и отправлялся в город. Мажордом пытался ему объяснить, что герцог специально держал заложенный экипаж, чтобы лорд Рамзи мог поехать, куда захочет, но граф все равно ходил в музей пешком или ездил на омнибусе; он вдруг обнаружил, что ему нравятся омнибусы.
— Только представь, — рассказывал Рамзи дочери, явившись домой как-то вечером, — всего за пенни ты можешь поехать куда угодно и увидеть множество людей. Это так интересно после домашнего заточения…
— Бога ради, отец, только не говори об этом Харту, — попросила Элинор. — Герцог хотел, чтобы ты вел себя как аристократ и ездил в его экипаже с удобством и роскошью.
— Для чего? — Граф пожал плечами. — Ведь так я могу увидеть гораздо больше. А ты знаешь, что на Ковент-Гардене кто-то пытался обшарить мои карманы? Раньше по моим карманам никто не лазил. Но воришкой оказался всего лишь ребенок. Маленькая девочка. Я извинился перед ней за то, что у меня ничего нет, и дал ей пенни, который оставил для поездки на омнибусе.
— А что же ты делал в Ковент-Гардене? — осведомилась Элинор с беспокойством. — Ведь это далеко от музея.
— Знаю, моя дорогая. Просто я свернул не туда и шел очень долго. Поэтому так поздно явился домой. Мне пришлось неоднократно обращаться к полицейским, пока я не нашел дорогу.
— Если бы ты ездил в карете, то не блуждал бы по городу — заметила Элинор, обнимая отца за плечи. — И по карманам твоим никто не шарил бы. И мне не пришлось бы волноваться.
— Глупости, дорогая. Полицейские в большинстве случаев оказывают помощь. Тебе не стоит переживать за своего старого отца. Занимайся своими делами.
По блеску в его глазах Элинор поняла, что отец знал, что делал, а прикидываться рассеянным ему просто нравилось.
Пока граф развлекался изучением музейных экспонатов или поездками на омнибусе, Элинор выполняла свои мнимые обязанности. И она обнаружила, что ей нравилось перепечатывать письма, которые давал ей Уилфред, — ведь это позволяло побольше узнать о жизни Харта. Например, он написал, что с радостью принимает приглашение посла на прием, который должен был состояться в следующий вторник. Или же: «Герцог весьма сожалеет, что его присутствие на собрании в пятницу вечером невозможно». А также: «Его светлость благодарит за книгу и возвращает ее с величайшей благодарностью».
Вежливые пустышки, конечно, — совсем не похоже на стиль Харта. Но ведь на самом деле он никогда и не писал ответы, лишь царапал «да» или «нет», а затем возвращал корреспонденцию Уилфреду, чтобы тот составлял ответы, а она, Элинор, их перепечатывала.
Элинор вскоре и сама могла бы составлять подобные ответы, но Уилфред считал эту обязанность чуть ли не главным смыслом своей жизни, поэтому она не предлагала ему свои услуги. Хотя так и подмывало написать: «Его светлость сожалеет, что не сможет посетить ваш благотворительный бал. Конечно, он не придет, глупая корова, после того как ты обозвала его «шотландским болваном». Да, я слышала, как ты сказала это в Эдинбурге прошлым летом, и он об этом узнал, вот так-то».
8 
