Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
125 
– Уходите, – спокойно сказал он.
– Что ты наделал, Джек! – крикнул я.
– Уходите, оба. Убирайтесь.
Я кинулся к двери – внизу лестницы Бастиан с трудом вставал на ноги, держась за голову. Игнац глянул на отца, открытые глаза которого невидяще смотрели в пространство. Всего один точный удар ножом – и он покойник.
– Я не мог допустить, чтоб это повторилось, – тихо сказал Смут.
– Что – повторилось? – заполошно спросил я. – Господи, ты его убил. Что нам делать?
К моему изумлению, Смут был абсолютно спокоен. И даже улыбался.
– Я знаю, что делать, – сказал он. – Вы здесь не нужны. Уходите, понятно? Вот ключ от бара. Заприте дверь снаружи и бросьте ключ в почтовый ящик.
– Но как же…
– Валите! – брызгая слюной, заорал Смут. – Я знаю, что делаю.
Мне ничего не оставалось, как взять за руку ошеломленного Игнаца и сойти вниз. Бастиан сидел на стуле.
– Что там случилось? – простонал он.
– Потом расскажу, – сказал я. – Вставай, надо уходить.
– Но…
– Скорее! – Игнац помог ему подняться. – Уходим, иначе будет поздно.
И мы ушли. Как велел Смут, заперли дверь и бросили ключ в почтовый ящик. Через двадцать минут мы были дома, но полночи не спали, снедаемые виной, страхом и волнением. Потом Бастиан и Игнац улеглись, а я, поняв, что все равно не усну, вышел на улицу, по мосту пересек Амстел и добрался до канала Херенграхт как раз в тот момент, когда к бару «У Макинтайра» подъехала машина, судя по рекламе на бортах, арендованная. В лунном свете было видно, как из нее вышла темная фигура, открыла багажник, затем трижды стукнула в дверь бара. Смут впустил гостя внутрь, а через минуту-другую они вынесли нечто вроде тяжелого скатанного ковра. Рулон, в котором, конечно, был труп сутенера, эти двое затолкали в багажник и, захлопнув крышку, сели в машину.
Всего на секунду лицо водителя оказалось в лунном свете. Возможно, мне почудилось, но в тот момент я был уверен, что помощник Смута – женщина.
1987
Пациент № 741
Пациент № 497
Каждую среду в одиннадцать дня я выходил из нашей квартиры на 55-й Западной улице и шел в сторону площади Колумба, где спускался в подземку и, проехав сорок один квартал, через Центральный парк шагал к медицинскому комплексу Маунт-Синай. Торопливо выпив кофе, лифтом я поднимался на седьмой этаж, где отмечался у Шаниквы Хойнс – чрезвычайно ревностной и властной медсестры, отвечавшей за волонтерскую программу и внушавшей мне неподдельный ужас. В свой первый день я очень нервничал, даже забыл пообедать, а потому стянул с ее стола шоколадный батончик, за что получил выволочку и вышел из доверия окончательно.
Всякий раз Шаниква, член разраставшейся команды Бастиана, встречала меня вопросом: «Вы уверены, что нынче к этому готовы?» – и, получив утвердительный ответ, из не уменьшавшейся кипы историй болезни брала список больных. Пробежав по нему пальцем, она называла два номера – палаты и пациента, которого мне предстояло навестить, – после чего просто отворачивалась, тем самым выпроваживая меня из кабинета. Обычно пациентов седьмого этажа вообще никто не посещал (в те дни даже некоторые сотрудники клиники боялись к ним приближаться, а профсоюз уже задавался вопросом, следует ли медперсоналу подвергать себя опасности), но больные, отчаявшиеся и одинокие, вносили свои имена в список желающих провести час в обществе волонтера. Предсказать исход таких посещений было невозможно: иногда благодарный больной горел желанием рассказать всю свою жизнь, а порой обрушивал на тебя весь гнев, припасенный для родственников.
Пациентом № 497 из палаты № 706 оказался мужчина за шестьдесят с чрезмерно пухлым ртом. Окинув меня настороженным взглядом, он тяжело вздохнул и уставился на Центральный парк за окном. Две капельницы возле кровати неустанно питали его физраствором, провода от монитора сердечной деятельности, тихо пикавшего в углу палаты, жадными пиявками скрывались под его сорочкой. Больной был бледен, но никаких пятен на его лице я не заметил.
– Меня зовут Сирил Эвери, – представился я и, постояв у окна, сел на стул, который придвинул ближе к кровати. В жалкой попытке замены рукопожатия я хотел похлопать больного по руке, но он ее отдернул. Бастиан подробно рассказал мне, как передается вирус, однако всякий раз я нервничал, что, видимо, отражалось на моем лице, невзирая на все старания выглядеть браво. – Я волонтер медицинского центра Маунт-Синай.
125 
