17 
Графу еще многое хотелось сказать жене, но ее в комнате уже не было.
И только когда он неторопливой походкой следовал в свою туалетную комнату, ему внезапно пришло в голову, что, когда герцог Тайнмаут женится, он не будет представлять такой угрозы, какую являет собой на данном этапе.
Онора остановилась наверху лестницы, ведущей в гостиную.
В тот же миг внизу, в холле, хлопнула входная дверь. Очевидно, кто-то пришел.
В Лэнгстоун-Хаусе лестница между вторым и третьим этажами делала значительный крюк, а потолок над ней был куполообразным. Это позволяло слышать совершенно отчетливо каждое слово, произнесенное внизу. Бременами этот эффект причинял даже некоторое неудобство.
Однако такая лестница имела и явное достоинство — она позволяла видеть все, что творится в холле. Держась рукой за перила, Онора смотрела, как дворецкий принимает шляпу, трость и перчатки у только что вошедшего человека, и с замиранием сердца догадалась, что этот человек — герцог.
Не в силах двинуться с места, она лишь смотрела, как он поднимается по лестнице — высокий, широкоплечий. Лица его Онора не могла разглядеть отчетливо, однако то, что у него красивая и в то же время внушительная фигура, явно говорившая о его значимости, видно было невооруженным глазом.
И впервые Онора поняла, что если она выйдет за него замуж, как велит тетя, то станет герцогиней. От этой мысли ей стало не по себе, да и человек, которого ей прочили в мужья, признаться, ее изрядно пугал.
«Нет, это невозможно… Я никогда не смогу это сделать», — печально подумала она.
Она никак не могла придумать, что ей предпринять, чтобы избежать брака с этим незнакомым и совершенно чужим ей человеком. Тетя нанесла ей своим сообщением о предстоящем замужестве такой сильный удар, что Онора утратила способность здраво мыслить.
«Мама была бы просто шокирована, а папа, я уверена, не дал бы согласия на этот брак», — решила она.
Но хорошенько подумав, она уже не была в этом так уверена. В конце концов, папу постоянно приглашали к себе в гости люди, имевшие значительный вес в светском обществе, и он с радостью принимал эти приглашения. Иногда он даже смеялся по этому поводу.
— В среду мне предстоит нанести визит герцогу Мальборо, — говорил он Оноре за месяц до трагической смерти, — а это означает, что я буду ездить на лучших лошадях, пить лучшие вина и наслаждаться обществом самых выдающихся людей Англии. Что ты думаешь по этому поводу?
— Звучит заманчиво, папа.
И, секунду помедлив, она озорно сверкнула глазами и спросила:
— А почему они тебя приглашают?
— Я скажу тебе совершенно искренне, почему, — ответил отец. — Потому что со мной им весело. Я умею смешить людей. Мужчины считают меня хорошим спортсменом, а женщины…
Он помолчал и добавил:
— Ну о женщинах не будем!
— Но ведь ты не такой богатый и знатный, как все эти люди, с которыми ты проводишь столько времени, — заметила Онора.
— Знаю, потому-то это еще приятнее, — ответил отец. — Когда ты подрастешь, моя хорошая, ты узнаешь, что богатым частенько бывает скучно в обществе друг друга. Почти всем им подавай этакого шута горохового, которому заодно можно поплакаться в жилетку на свои беды. И уж поверь мне на слово, и у богатых их предостаточно.
Он рассмеялся, а Онора восторженно воскликнула:
— Все эти герцоги, принцы и маркизы с тобой и сравниться не могут! Ты у меня такой красивый и такой веселый.
— Это уж точно. Во всяком случае, стараюсь, чтобы обо мне сложилось именно такое мнение, — улыбнулся отец.
С этими словами он уехал куда-то развлекаться, а когда вернулся, его уже ждала куча приглашений к очередным важным особам, где он мог приятно провести время. Тогда Онора с нетерпением ждала того дня, когда вырастет и отец станет брать ее с собой.
Сейчас же она решила, что, хотя герцог, несомненно, произвел бы на отца благоприятное впечатление, он вряд ли захотел бы, чтобы его дочь вышла замуж за нелюбимого человека, который к тому же и сам ее не любит.
— Почему он хочет жениться на мне? — спросила она себя.
Но ответа на этот вопрос у нее не нашлось. Единственное, в чем она была абсолютно уверена, так это в том, что у герцога должна быть какая-то веская причина, причем наверняка неприятного свойства.
Она знала, что ее ждут в гостиной, и направилась туда.
Когда Дэльтон распахнул перед ней двойные двери, Онору охватило такое чувство, будто она попала в пьесу. А вот какого та содержания — трагического или комического, — она узнает довольно скоро.
17 
