2

В Кентербери Джорджа Гринвуда принимали с распростертыми объятиями. Имя Питера Брюстера открывало перед молодым человеком двери всех ферм, но и без рекомендаций ему бы, скорее всего, оказали здесь достойный прием. Джордж почти не сомневался в этом, ибо исходил из опыта прошлых поездок в Австралию и Африку, — люди, жившие в такой культурной изоляции, как эти колонисты, были рады любому гостю из Старого Света. Поэтому коммерсант терпеливо выслушивал жалобы миссис Бизли на слуг, восхищался ее розами, а затем, поехав с мистером Бизли на осмотр пастбищ, похвалил его овец. Бизли приложили все усилия, чтобы превратить свою ферму в небольшой кусочек Англии, и Джордж не смог сдержать улыбки, когда миссис Бизли рассказала, сколько она билась над тем, чтобы служанки прекратили добавлять в блюда для хозяев батат.

В Киворд-Стейшн, как вскоре обнаружилось, царили совсем другие порядки. Дом и сад представляли собой странное смешение: с одной стороны, кто-то явно пытался как можно точнее воспроизвести быт английского уездного дворянства, а с другой — в него очень тесно вплеталась культура маори. К примеру, и саду мирно уживались рата и розы, под тыквенными деревьями стояли лавочки, украшенные типичной резьбой новозеландских аборигенов, а сараи для инвентаря, как и хижины маори, были покрыты листьями пальмы никау. Служанка, открывшая Джорджу дверь, была одета в типичную форму английской горничной, но в то же время ходила по дому босиком, а лакей дружелюбно поприветствовал гостя словами «haere mai», что означало «добро пожаловать».

Джордж постарался вспомнить все, что он слышал об Уорденах. Молодая хозяйка происходила из английских дворян и, судя по меблировке холла, отличалась прекрасным вкусом. В этом плане англиканизация в доме Уорденов проводилась еще более решительно и бесцельно, чем у Бизли. Как часто, скажите на милость, местные посетители оставляли на специальном серебряном подносе, стоявшем на крохотном столике, визитные карточки? Джордж, разумеется, потрудился достать свою, чем заслужил ослепительную улыбку молодой рыжеволосой леди, которая в эту минуту вошла в комнату. Она была одета в элегантное вечернее платье светло-бежевого оттенка, украшенное вышивкой в тон необычному синему цвету ее светящихся глаз. А вот цвет лица хозяйки Киворд-Стейшн разительно отличался от модной бледности лондонских дам. На нем красовался легкий загар и россыпь веснушек, которые она явно не пыталась осветлить. Прекрасные огненные волосы также не были уложены в точности с предписаниями учебников по этикету; несколько непослушных локонов уже успели выбиться из прически и теперь свободно спадали на плечи.

— Мы оставим ее лежать здесь навечно, — сказала женщина, взглянув на визитную карточку. — Мой свекор будет вне себя от радости! Добрый день и добро пожаловать в Киворд-Стейшн! Меня зовут Гвинейра Уорден. Проходите, располагайтесь, чувствуйте себя как дома. Мистер Джеральд должен скоро вернуться. Хотя вы, наверное, сначала хотите привести себя в порядок и переодеться к ужину. Он будет для нас почти что праздничным...

Гвин знала, что этот намек немного выходил за рамки приличий. Однако молодой человек, казалось, не рассчитывал, что в этой глуши ему окажут роскошный прием с ужином, ради которого хозяева переодевались в вечерние наряды. И если он явится к столу в бриджах и кожаной куртке, которые были на нем сейчас, Лукас будет ошеломлен, а Джеральд еще, чего доброго, обидится.

— Джордж Гринвуд, — с улыбкой представился гость. К радости Гвин, его ничуть не озадачило ее замечание. — Спасибо за совет, я бы с радостью умылся и переоделся. У вас прекрасный дом, миссис Уорден. — Он проследовал за Гвинейрой в гостиную и замер посреди нее, любуясь эффектной мебелью и большим камином.

Гвин кивнула.

— Мне самой все это кажется немного помпезным, но свекор при оформлении интерьеров исходил из советов знаменитых лондонских архитекторов. Вся мебель в доме привезена из Англии. Клео, сойди с шелкового ковра! И только попробуй на нем ощениться!

  142