64 
Его пристальный взгляд был оценивающим и вопросительным.
Я поколебалась, но потом незаметно пожала плечами и кивнула.
«О, Патриция», — сказал он в этот момент, поворачиваясь к ней. «Вы не против показать мне ту книгу по Нью-Йоркскому садоводству, которую я видел в вашей гостиной?»
Они оставили меня наедине в комнате с Джошуа.
Теперь он смотрел на меня с подозрением. «Вы — доктор?»
«Нет, нет», — заверила я его, — «Я учусь в высшей школе. Собиралась просто немного потусоваться… Итак, у тебя здесь куча оборудования. Зачем это?». Я дотронулась до капельницы. Следующие десять минут мы с Джошуа говорили о лейкемии и его болезни, вызванной реакцией «трансплантат-против-хозяина», о том, как его мама заботилась о нем, и как он устал. Всё, что мне оставалось — это повесить голову и разрыдаться. Но я не стала.
Вместо этого, пока Джошуа говорил, я очень нежно положила свою руку на его, ощущая его вибрации, его ауру, его жизненный стержень. Я почувствовала его костлявое маленькое плечо под простыней, и оно напомнило мне о моем собственном раненном плече, в котором до сих пор отдавалась боль. Ласково я погладила его по голове, улыбнулась и похлопала его по подбородку, а потом попробовала пощекотать его ступни. Он улыбнулся без энтузиазма.
Я снова присела на стул. «Джошуа, ничего если я просто положу свои руки сюда на несколько минут?» — спросила я, кладя одну руку на его ногу выше колена, а другую — на грудь. Он осторожно кивнул.
«Черт возьми, что этот псих вытворяет с аллигатором?» — воскликнула я, и он вновь обратил свой взгляд на экран телевизора.
Я закрыла глаза и абсолютно расслабилась, полностью избавляясь от напряжения, отвращения к запахам дезинфицирующих средств, болезни, пластика, лекарств и чистых простыней. Приглушенным фоном звучал телевизор. Я погрузилась в среднеуровневую медитацию, где подсознательно ликвидировала все барьеры, существовавшие между внешним миром и мной. Через несколько минут я ощутила себя частью Вселенной, а Вселенную — частью себя. Без начал, без окончаний, лишь спокойная счастливая связь между каждой частицей. Между мной и Джошуа. Я растворилась в нем, в его измученном ослабленном теле. Я парила над ним, струилась внутри него, сквозь него. Я чувствовала его боль, искусственно сниженную сильными наркотическими средствами; и еще ощущала, что функционирование его подорванной системы поддерживалось также другими мощными и токсическими лекарствами. Я видела нормальные лейкоциты в его крови, но наряду с ними видела и раздувшиеся, готовые вот-вот лопнуть; я заметила, как тело Джошуа подвергается внутренней атаке иммунной системой пересаженных ему клеток костного мозга. Его чувства стали моими, и на меня нахлынули тошнота, боль, отчаяние и безнадежность, вина, которую он испытывал из-за страданий своей мамы, гнев из-за того, что всё это происходило с ним, который он чувствовал, но не показывал.
Я наблюдала и воспринимала всё это как звенья китайской головоломки, состоящей из бесчисленного количества ниточек, непостижимым образом переплетенных и связанных вместе. Я погрузилась глубже. Битва с Селеной и, в результате, физическое и моральное истощение подкосили меня, уменьшили магическую силу. Однако я решила, что смогу кое-что сделать.
Я чувствовала себя универсальным растворителем, способным проникнуть куда угодно, найти, что угодно, распутать всё на свете. Одну за другой я отделяла ниточки и следовала по ним. Я снова выбралась к его костному мозгу. К каждому из его наркотиков. К нитям боли, гнева, первоначальной лейкемии.
Понятия не имею, сколько я так просидела. Где-то в глубине я осознала, что мои руки теплеют, однако Джошуа, видимо, этого не замечал и не беспокоился. Я почувствовала, как в какой-то момент проведать меня вернулся Хантер, но не подняла глаз, а он ничего не сказал. Спустя еще немного времени я распутала узел-головоломку. Я создала условия функционирования новых клеток в гармонии с его телом. Восстановила проходимость кровеносных сосудов, расшевелила ткани и мышцы, плотно сжатые от боли. Я укрепила равновесие Джошуа с Богиней, с природой, с жизнью. Когда происходящее стало более знакомым и более распознаваемым, я увидела повсеместный свет, будто мы с Джошуа были свободны и парили в небе — ничто не тянуло нас вниз, никаких забот. Как всегда это было прекрасно, чарующе, и всё во мне навечно хотело остаться в этом магическом месте.
64 
