очень нудно 
32 
Интересно, испытывала ли Кэт то же самое? Однажды утром в дверь его кабинета-сарая заглянула Элейн и сказала, по своему обыкновению, быстро и по делу: «Запиши себе, Оливер. Кэт выходит замуж. У нас будет что-то вроде приема. Помнишь Глина, он приходил пару недель назад?» И все. Ну, что ж. Тебе повезло, Глин Питерс. Как же тебе это удалось? Оливер вспоминает Кэт на одной из кухонных посиделок: стол ломится от еды и напитков, Ник болтает, Глин — и того больше; Кэт сидит поодаль, забралась на подоконник, подогнув под себя ноги; рядом с ней — Полли. Полли всегда была там, где Кэт. Кэт заплетает Полли косу — у девочки длинные волосы школьницы. Расчесывает волосы племянницы и поглядывает на Глина — задумчиво, точно хочет задать ему какой-то вопрос. Скоро они должны пожениться. Оливер смотрит на Кэт, выискивая в ее лице, взгляде признаки страсти, но видит лишь этот вопрошающий, почти озадаченный взгляд.
На Кэт невозможно было не обращать внимание, даже если ты не был в нее влюблен. Оттого, что она так выглядела, что была такой. Такой… Какой же она была? — думает Оливер. Она была очень хорошая. Хорошая? Что означает это слово? Какое-то оно пустое. Просто Кэт не могла совершить плохого или мерзкого поступка, не могла причинить никому зла, ни случайно, ни намеренно. Она относилась к людям хорошо — опять это слово! — по-доброму, искренне, участливо. Возникает провокационный вопрос неужели она могла быть такой из-за своей наружности? Потому что мир всегда улыбается внешне привлекательным людям и они могут улыбаться в ответ? Но ведь красота — не залог доброты. В мире было столько недобрых красавиц, взять хотя бы мачеху Белоснежки. У прекрасной женщины может оказаться прескверный характер. Так что теория не имеет ни малейшего подтверждения.
Когда Оливер вспоминает о Кэт, он непременно думает о внутреннем свете, что исходил от нее. Вспоминает, как с ее появлением мгновенно поднималось настроение, день обещал стать ярким, ты ощущал прилив адреналина, бодрости и жизненных сил. И вот что определенно странно, думает Оливер. Даже… нездорово, что ли. Кэт, веселая и энергичная, не была ни особенно умна, ни эрудированна, ни остроумна. Если говорить начистоту, она была абсолютно бесполезной для общества. Не занималась никаким трудом, не имела постоянной работы, ни творческой, ни физической. И матерью она так и не стала — если, конечно, считать материнство пользой для общества. Она просто существовала — как птица или цветок. Человек же не должен просто существовать — так ведь?
Ладно, думает Оливер, это уже чересчур. Достаточно того, что она была очень приятным во всех отношениях человеком.
И еще, могла удивить, застать врасплох. Как-то они вдвоем сидели во внутреннем дворике между домом и сараем, в котором располагался его кабинет. Расположившись на скамейке, они ждали — кого или чего, он теперь уже не припомнит. И тут она повернулась к нему и спросила: «Ты счастлив, Оливер?»
Он даже вздрогнул. Хотел было запротестовать: мол, что за дурацкий вопрос, не хочу я на него отвечать. Вместо этого он умоляюще посмотрел на нее — видимо, предполагалось спросить: «А ты, Кэт?»
Она посмотрела на него в ответ, задумчиво, выжидающе, — казалось, ей действительно хотелось услышать ответ, точно он помог бы ей решить какую-то проблему. А он предпочел смолчать, и она улыбнулась своей ослепительной улыбкой — так, что ты волей-неволей улыбался ей в ответ. «Уверена, что да. Ты слишком умен, чтобы быть несчастным».
Когда он понял, что между ней и Ником что-то есть, он пришел в замешательство. Более того, эта новость вызвала в нем недоверие, тревогу, даже обиду. Как такое могло случиться?
Сначала это был просто взгляд. Ник смотрел на Кэт так, как смотрели те, кто видел ее в первый раз, но ведь Ник знал ее уже много лет. Элейн поблизости не оказалось, и Оливер, которому стало не по себе, почувствовал странное облегчение.
Дальше — больше. Ник принялся подслушивать, когда Элейн говорила с Кэт по телефону, притворяясь, что читает газету. Кэт все реже заходила в гости. Элейн как-то заметила: «Что-то Кэт давно не было… чем-то она сейчас занимается?»
Ник посмотрел в сторону и притворился, что его это совсем не заботит.
И наконец, однажды Оливер пришел в уэлборнский паб «Голубой вепрь» пропустить по кружке пива в компании такого же холостяка, знакомца из прежней свободной жизни, и увидел, что за столиком напротив сидят Ник и Кэт. Судя по всему, голубки полностью поглощены друг другом. Оливера аж затрясло. Что делать? Прошествовать к ним, как ни в чем не бывало: «О, привет, какое совпадение! Мы тут с Томом, помните Тома Уиллоуза? Можно к вам?» Но он помедлил, огляделся; тут они оба разом подняли головы, и на их лицах появилось замешательство — стало очевидно, что видеть его они совсем не рады. Оливер помахал им рукой, вяло пробормотал что-то в знак приветствия и тут же нырнул в темный угол паба. «Там разве не твой партнер сидит?» — подивился Том Уиллоуз. «Нет, то есть да. Деловая встреча. Не будем мешать. По пиву?»
32 
