Глава шестнадцатая

Прошло несколько лет. Для одних эти годы пролетели легко и быстро, а другим показались вязкими, как мокрая глина. Присоединив к своим владениям ранчо «Синяя гора», Джозеф Иверс сделался одним из самых крупных землевладельцев и скотоводов в округе.

Арни Янсону больше не было нужды доказывать кому-либо свою полезность в деле: он стал полноправным и полноценным управляющим «Райской страны». С Надин они жили душа в душу; их без преувеличения можно было назвать двумя половинками одного целого.

У Эрика появилась сестра, которую назвали Кортни, в честь матери Надин. Дункан оставался единственным ребенком Эвиан, и она в буквальном смысле защищала его своим телом. Она по-прежнему была красива, но живой блеск ее глаз словно засыпало давно остывшей золой, а черты лица сделались тверже.

Если Эрик был любимцем Джозефа Иверса, то на Дункана он или подчеркнуто не обращал внимания, или нещадно шпынял, из-за чего мальчик, случалось, дерзил ему или пытался сделать что-то запретное, легко втягивая в свои проделки покладистого и бесхитростного Эрика.

Притесняемый в детстве отчимом, Арни остро воспринимал отношение тестя к Дункану и, как мог, старался заменить ребенку отца. Он с малолетства брал обоих мальчиков в лес и на пастбище и приучал к делу. Несколько раз они с Надин навещали Ирму; благодаря Арни его младшие братья и сестры были сыты, обуты, одеты и посещали школу. Однажды Арни заставил себя зайти к отцу Кларенса, и тот ответил, что до сих пор не получил от сына ни одной весточки.

— Он скачет где-то в чужих краях, на чужой лошади, — тяжело промолвил Дункан-старший, кивая на висевшее на стене седло, и Арни так и не решился сказать мужчине о том, что у него появился внук.

Впрочем, так ли оно было на самом деле? Эвиан не высказывалась на этот счет. Она вообще умела молчать, как никто другой.

Год выдался необычайно засушливым. Палящий зной не спадал даже к вечеру, трава сохла, из зеленой и сочной превращаясь в блекло-желтую, ломкую, непригодную ни для летнего выпаса скота, ни для заготовки на зиму. Пыль была горячей, как песок пустыни, ручьи и реки обмелели, а на небе не появлялось ни облачка. Казалось, влаги не хватает даже соснам и елям. Зной высосал из земли все соки, и она покрылась трещинами. Скотоводы сокрушались по поводу разорительной потери животных; эта участь не миновала и «Райскую страну».

Кого не смущала и не страшила жара, так это мальчишек, нередко предоставленных самим себе. Видя, что взрослым не до них, они с утра убегали по каким-то своим делам.

Одним из строжайших правил, действующих на ранчо, был запрет на игру с огнем. Арни с раннего детства внушал это и своему сыну, и Дункану, хотя последнему все было нипочем. Это был красивый мальчик, больше похожий на Эвиан, чем на кого-либо другого. Он отличался не только умом и сообразительностью, но и дерзостью и упрямством. Впрочем, он искренне любил Эрика и обожал «дядю Арни».

Побродив по лугу, маленькие приятели забрались в лес, где было намного прохладнее. Здесь солнце казалось далеким и словно подернутым дымкой. Они долго блуждали меж деревьев, пока не набрели на извилистую лощину, заканчивавшуюся каменистым кряжем. В нем была неглубокая пещера, крайне заинтересовавшая мальчиков. Им очень хотелось посмотреть, что находится внутри.

— Надо посветить туда, — сказал Дункан.

— Папа и дедушка не разрешают зажигать огонь в лесу, — напомнил Эрик.

— Однажды я рисовал в темноте огненные знаки, — промолвил Дункан, не обращая внимания на замечание приятеля.

— Как это?

— Надо взять прут, зажечь конец и махать. В воздухе остаются следы, похожие на маленькие молнии.

— Правда?! — заинтересовался не обладавший столь бурной фантазией Эрик.

— Это можно сделать даже сейчас.

— Сейчас светло!

— Но не в пещере.

— Я… я боюсь туда заходить, — признался мальчик.

— Потому и надо зажечь огонь. С огнем ничего не страшно.

Выбрав сухую ветку, Дункан вынул спички, без зазрения совести стянутые на кухне, без колебаний поджег ее, и мальчики завороженно смотрели на пламя, напоминавшее быстро расцветающий янтарный цветок.

  76