Глава 10

Тишина.

Шокирующая пугающая тишина. И ничего более. Карим стоял не шелохнувшись. Не было признаков того, что он услышал слова Клемми. Неужели ей придется их повторять? Впрочем, она повторит, если в этом будет необходимость. Потому что, как только Клемми их произнесла, она поняла, что это чистая правда. Она прошла большой путь с их первой встречи, которая разбудила ее ото сна, показав, что значит чувствовать себя женщиной, до настоящего момента, когда она поняла, что испытывает любящая женщина, на что способно ее сердце. И теперь Клемми была уверена: ее чувства достаточно сильны, чтобы выдержать все, что будущее готовит для нее, если только ей будет дарован один день или одна ночь – ночь любви. Воспоминания будут согревать ее опустошенное сердце, когда брак по договоренности вступит в силу.

– Я…

Она хотела повторить признание, но Карим наконец-то повернулся и посмотрел ей в лицо:

– Ты меня любишь?

– Да, я люблю тебя.

С каждым разом эти слова обретали все больше смысла. Любовь росла в ней тихо, незаметно, как росток разворачивается под землей, готовый прорваться к солнцу. Этот росток был теперь на свободе, при свете дня. И Клемми была этому рада. Она благодарила судьбу за то, что хотя бы раз в жизни ей довелось испытать эти чувства.

Она влюблена в Карима, и ей не придется прожить всю жизнь, не зная, что такое любовь.

– Я люблю тебя, – повторила она просто потому, что ей нравилось, как звучат эти слова. Они дарили ей улыбку.

Улыбку, которая не тронула лица Карима.

– Почему ты меня любишь?

– Разве это не очевидно? Я люблю тебя за то, что ты есть. За твою храбрость. За твою преданность семье и стране. – Он сам решил выполнить эту миссию, хотя мог послать кого угодно вместо себя. – За твою честность. Ты не смог смухлевать даже в чертовой детской игре.

Ее нервный смех резко оборвался, когда она заметила взгляд, который он бросил на нее.

– Тогда ты поймешь, Клемми, почему я так поступаю.

– Нет…

Она видела, к чему он клонит, и жестокая рука сжала ее сердце, скрутила его, пока она не перестала дышать от боли.

– Я не хочу…

Темные брови Карима неодобрительно сдвинулись.

– Вопрос не в том, чего хочешь ты или хочу я. А в том, как это должно быть. Ты обещана Набилу.

– Но… – Протест Клемми оборвался, когда Карим выставил руку вперед. Но не его жест заставил ее замолчать, а взгляд.

– Ты говоришь, что любишь меня? Тогда люби таким, какой я есть. Всего меня. – Он сделал паузу, выжидая, когда до нее дойдут его слова. – А честь – это часть меня.

Ее раненое сердце перестало биться. Вся кровь до последней капли отлила от щек, делая их белее простыней.

– Нет, – простонала она так тихо, что он вряд ли расслышал. – Пожалуйста, нет… только однажды…

Даже сказав это, Клемми прекрасно сознавала, что не будет никакого «однажды». Это сломало бы нравственные нормы, по которым жил Карим. Это сблизило бы их и одновременно разрушило.

Выхода не было.

– Когда?.. – Ее угнетало чувство неизбежности. Ответ был известен заранее.

– Сейчас.

Если он останется, это приведет к катастрофе. Промедлив, он набросится на Клемми и сделает своей. Нельзя поддаться на ее уговоры, дать ей то, чего она добивается. Черт, Клемми сама предложила ему себя. Как же он этого хотел! Карим не знал, сможет ли он дойти до двери, не обернувшись.

  39