Глава 17

БРИДЖИТ

Марк и Бриджит выехали из Парижа в Бретань солнечным апрельским утром. У Марка была маленькая машина, увидев которую она едва не рассмеялась — ей еще не приходилось сталкиваться с такими компактными автомобилями. Правда, в Париже, задыхавшемся в бесконечных пробках, малолитражки были, пожалуй, самым подходящим транспортным средством, однако на автостраде ей стало не по себе. И хотя Марк уверял, что машина очень надежная, она по-прежнему казалась Бриджит несерьезной, какой-то игрушечной. Автомобиль был так мал, что ее дорожная сумка заняла почти все заднее сиденье, и свои вещи Марк уложил в багажник.

Правда, ехали они небыстро, и вскоре Бриджит успокоилась. Дорога должна была занять несколько часов, и Марк развлекал ее рассказом о своей книге. Он был всерьез увлечен сложными отношениями, связывавшими Наполеона и Жозефину, — в особенности тем, какое влияние эти отношения оказывали на французскую внешнюю политику. Бриджит эта тема тоже казалась интересной, поэтому она внимательно слушала его. Рассуждения и выводы Марка представлялись ей очень французскими — наверное, никто, кроме коренного парижанина, не стал бы считать любовные отношения между двумя историческими фигурами основным фактором, определявшим внутреннюю и внешнюю политику такого крупного европейского государства, каким была Франция. Похоже, это и впрямь была чисто французская интерпретация истории. Впрочем, в оценках и подходах Марка был здравый смысл; в конце концов, даже великий Наполеон был всего лишь человеком и вполне мог выиграть или проиграть важное сражение лишь потому, что его огорчило письмо Жозефины или, к примеру, разболелись зубы. Как бы там ни было, она не сомневалась, что книга у Марка получится интересная. Он был умным, эрудированным человеком и к тому же искренне старался быть объективным.

— Твоя книга о маленькой индианке, когда ты ее напишешь, будет еще увлекательнее, — улыбнулся Марк, когда Бриджит похвалила его замысел. Улыбка у него была удивительно обаятельной, а лицо — открытым и добрым, однако каждый раз, когда он обращался к Бриджит, в его глазах вспыхивали опасные огоньки, и она подумала: Марк жалеет, что расстояние между Францией и США ставит их отношения в рамки дружеских. А Бриджит все выходящее за эти рамки решительно отсекала.

— С чего ты взял, что я ее напишу? — спросила она, удивленная его уверенным утверждением.

Марк усмехнулся.

— Боюсь, Бриджит, теперь ты просто не сможешь ее не написать, — сказал он. — Ты многое узнала о своей прапрапрабабке, сделала немало удивительных открытий и многое домыслила, уловив между строк. Остались кое-какие мелочи, которые легко воссоздать. Такой материал просто просится на бумагу, и я уж не знаю, кем надо быть, чтобы это не записать. Приключения, опасности, любовь, тайна — этого достаточно, чтобы сделать твою книгу интересной и захватывающей. Кроме того, не забывай об историческом аспекте, ведь Вачиви жила в те времена, когда в Америке еще процветало рабство, и стала свидетельницей Французской революции. Что случилось с ней и Тристаном? Лишился ли маркиз своего замка? Был ли он сторонником короля? Какова была судьба их детей? Все это, я надеюсь, мы узнаем в Бретани. Не менее интересна и индейская часть истории. Как Вачиви удалось бежать из плена? Действительно ли она убила вождя кроу? Да тут материала на десяток книг, а не на одну! — добавил он с некоторой завистью в голосе.

— Так, может, ты ее и напишешь? — серьезно предложила Бриджит.

— Нет! — Марк решительно покачал головой. — Это твоя история, не моя. Обычно писатели не прочь стянуть друг у друга подходящий сюжетец, но я не из таких. — Он рассмеялся, потом снова стал серьезным. — Мне действительно хочется, чтобы именно ты написала этот роман, Бриджит… — Он произносил ее имя на французский манер, и ей это нравилось. — Конечно, понадобятся какие-то дополнительные исследования, но я думаю, организовать это будет легко. Возвращайся домой, покопайся в мормонских и индейских архивах, а потом приезжай в Париж и начинай писать. Думаю, за год-два ты справишься.

  116