Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
42 
Уголок нужной ей рукописи торчал из-под этой чудовищной стопки. Может быть… если очень осторожно… Дария потянулась к листку. Взгляд упал на верхнюю страницу присланной рукописи. Почерк был довольно четкий.
«Макс повернулся ко мне и спросил: „Как бы перекусить?“ И я поняла, что пришло время начать расследовать новое убийство», - прочитала Дария.
Она улыбнулась. Домохозяйка превращается в детектива… И прочитала следующее предложение…
Через десять минут в кабинет снова вошла Шерил, все еще посмеиваясь.
- Сейчас попрошу Бобби унести романы. Я просто хотела показать вам…
- Выйди, - велела Дария, читая десятую страницу рукописи. - И закрой дверь с той стороны!
Шерил молча, на цыпочках, вышла из кабинета.
Через полчаса в кабинете зазвонил телефон. Дария, не глядя, нажала кнопку автоответчика, а когда через пару минут звонок повторился, она отключила аппарат, чтобы ей не мешали.
На следующее утро, ровно в восемь, в кабинет Дарии ворвалась разъяренная женщина издатель.
- Какого черта ты вчера не явилась? - заорала она. - Я весь вечер придумывала для тебя оправдания!
И вдруг замолчала, увидев выражение лица Дарии. Издатель знала, что означает этот взгляд. Она называла его взглядом Святого Грааля. Он появлялся, когда редактор нашел то, ради чего он и стал редактором. Это не имело никакого отношения к деньгам или к выполнению требований капризных авторов. Этот взгляд означал, что редактор отыскал по-настоящему хорошую книгу. А такая книга - святая святых для издателя.
Издатель тут же перестала орать.
- Сколько? - тихо спросила она.
- По меньшей мере, миллион экземпляров в твердой обложке, - прошептала Дария. - Здесь пять книг, и еще три намечается.
Какое то время издатель молча смотрела на нее.
- Тебе что-нибудь принести? Бублик? Сок? Кофе? Мешки денег, чтобы отослать автору?
- Машинистку.
- Я пришлю тебе трех! - сказала издатель и вышла из кабинета.
В центре холла она издала громкий радостный вопль.
Глава 15
В комнате стало тихо. Мэдисон хотя и не читала романов Элли, но много слышала о них. Первая ее книга вышла через шесть или семь лет после того, как они встретились в Нью-Йорке, то есть примерно в 1987 году, и тут же стала бестселлером. Мэдисон помнила, что в течение нескольких месяцев после выхода книги женщины у нее на работе только об этом и говорили. Они полюбили Макса - хамоватого героя, и еще больше - Джордан Нил - смелую героиню, которая легко попадала во всякие переделки и умело из них выпутывалась.
Мэдисон собиралась прочитать какую-нибудь книгу Александрии Фаррел, но у нее постоянно не хватало времени. Она думала, что после Роджера никогда больше не будет никого лечить. Но, несмотря на это, снова сидела над медицинскими учебниками и специализированными журналами. Правда, теперь и учебники, и журналы касались животных, а не людей.
Мэдисон нахмурилась и затянулась.
- А что сказал о твоем триумфе муж?
- Он страдал, - пробормотала Элли, тяжело вздохнув. - Но говорил о своей радости. Не могу описать, насколько виноватой я себя чувствовала. Я убеждала его, что мои достижения - это и его победы. Я посвящала ему каждую книгу. В каждом интервью повторяла, что он - мое вдохновение. И, конечно, отдавала ему каждый заработанный пенни. Я заключала все контракты и принимала решения по поводу капиталовложений. Я учредила акционерное общество. Я все делала сама. Мартин только тратил деньги. Но мы притворялись и перед собой, и перед окружающими, что он - мой менеджер. Мне казалось, что если он поверит в то, что распоряжается деньгами, то поймет - успех не только мой, но и его…
- Мужчинам всегда мало, - заметила Мэдисон. - Сколько для них ни делай - одна неблагодарность. На суде многие, в том числе Дороти Оливер, подтвердили, что без моей лечебной помощи Роджер не смог бы снова ходить. А он заявил, что если бы не мое психологическое давление, он начал бы ходить гораздо раньше.
Элли кивнула.
- Чем большего успеха я добивалась, тем больше Мартин унижал меня. Он знал, как сделать мне больно. Он превратил мою жизнь в кошмар. Он твердил, что я помешала ему стать музыкантом, что если бы он не уехал из Нью-Йорка ради меня, то стал бы известным. Я напоминала ему, что бросила живопись и уехала из Нью Йорка в Лос-Анджелес, где он собирался стать музыкантом. Но он уверял, что я бросила живопись из-за собственных неудач, а в Лос-Анджелес мы переехали, поскольку мне хотелось жить там, где больше солнца.
42 
