108 
— Думаю, никто из нас никогда не забудет эту экспедицию. Так же как и предыдущую, когда умер сэр Эдвард. Она была прервана именно по причине его смерти, потому что он был руководителем, и они не могли продолжать работу без него.
— А что он нашел?
— Абсолютно ничего. Но Тибальт полагает, что нашел бы, если бы продолжил работу. Тибальт продолжает работу именно там, где остановился его отец.
— Ну что ж, это была огромная честь для меня. Мне нужно возвращаться в гостиницу, так что, вынужден вас покинуть. Приятно было поговорить, миледи.
Я смотрела ему вслед, а потом вернулась во дворец, потому что солнце начало припекать. Внезапно я вспомнила, что оставила горшочек с мазью Доркас в маленькой комнатке, которая выходила во двор. Входя туда, я услышала негромкий разговор и замерла.
Говорила Табита.
— Да, это огромное облегчение, я действительно теперь свободна. Если бы только это произошло раньше! А теперь, Тибальт, слишком поздно… слишком поздно…
Я стояла, не шелохнувшись. Потом у меня в ушах послышалось какое-то пение, двор исчез, и я почувствовала какую-то странную слабость.
Слишком поздно! Я хорошо знала, что это значит! Уже немалое время я терзалась подозрениями, но теперь узнала наверняка.
Я развернулась и побежала в свою комнату.
* * *
Тибальт вернулся на раскопки. Я не хотела его видеть — пока не хотела. Пока не решу, что нужно предпринять.
Вспоминалось множество критических моментов. То, как он на нее смотрел, когда она сидела за роялем, предостережения няни Тестер; ее поспешный отъезд, когда она навещала своего мужа; отъезд Тибальта в тот же самый день… И потом, она красива, уравновешена и опытна. В сравнении с ней я была невзрачной и неуклюжей. К тому же не была столь терпеливой, как она. Я резка и обидчива, и никак не могла стерпеть того, что его работа значила для него неизмеримо больше, чем я.
Она превосходно его понимала. Она была той женщиной, которую он любил, той, на которой он бы женился, будучи свободен. Но даже в этом случае, зачем он на мне женился? Почему не подождал ее?
Его предложение руки и сердца было таким неожиданным. Я была потрясена. Он сделал мне предложение, потому что знал, что я унаследую деньги сэра Ральфа. Все теперь стало ясно — слишком ясно, чтобы я могла успокоиться.
И вот она рядом с ним. Я задумалась о том, как часто он, вместо того чтобы быть на раскопках, проводил время с Табитой? Я представляла их вместе, с каким-то садистским удовольствием мучая саму себя. Мне были невыносимы эти образы, и все же я продолжала создавать их в своем воображении. Я чувствовала себя юной, неопытной и глупой…
У кого спросить совета? Теперь я не могла открыться Теодосии. Как будто я стала бы это делать раньше! Что могла знать она — невинная, лишенная житейского опыта, до безумия любившая Эвана, который был ей предан, и оставался бы преданным до конца своих дней. Доркас и Элисон ничего не знали о подобных отношениях; они бы только кивали и повторяли: «А я тебе говорила! Он нам никогда не нравился. Мы чувствовали, что тут что-то не так!» Это не поможет. Сабина? Я словно слышала ее голос: «Конечно, Тибальт прекрасный. Ни на кого не похож. Ты должна быть довольна, что он женился на тебе. Но, конечно, ты знаешь очень мало, а Табита — много, и она красавица. И она всегда жила в нашем доме на правах его настоящей жены. Только у нее был этот сумасшедший муж. И из-за него Тибальт не мог на ней жениться. По крайней мере, ты жена Тибальта, ты — леди Трэверс, не так ли? Думаю, этого достаточно. В конце концов, он не такой как все, правда?..»
Как глупо позволять воображению вести такие разговоры! Но я ничего не могла с собой поделать. Кому я могу довериться? Мне хотелось поговорить с кем-то. Хотелось спросить: что мне делать?
Я подумала об Адриане. Мы любили друг друга, как брат с сестрой, хотя он и намекал на иные чувства. Мы защищали друг друга в детстве — правда, я защищала его больше, чем он меня, потому что у меня это лучше получалось и потому, что ему, как мальчику, чаще доставалось. Милый, простоватый Адриан!
Но я не могла рассказать ему о своих страхах, как не смогла бы обсуждать с кем-либо поведение Тибальта. Уже само по себе то, что я в своих мыслях могла дойти до таких измышлений, было попросту ужасно… Я стала наследницей, а теперь, со смертью Теодосии, стала очень богатой женщиной. Смерть Теодосии! Я не могу вынести таких абсурдных, мерзких мыслей! На этот мостик мог ступить кто угодно. И тем не менее на него ступила именно Теодосия, а ее смерть сделала жену Тибальта очень богатой женщиной. Тибальту нужны были деньги для его работы. Не поэтому ли он женился на богатой женщине? Если бы Табита была свободна… Я слышала ее печальный голос, полный горького сожаления.
108 
