211 
Тем временем Лаки села в «мерседес» Купера. Рон повернулся и возвратился в дом. С его точки зрения, вечеринка закончилась.
Уж если у Джонни Романо стоял, удержать его было невозможно. Едва сев в лимузин, он набросился на Уорнер.
Она попыталась оттолкнуть его, но не тут-то было.
– Раздвинь-ка ноги, крошка, – произнес он и захохотал над своей собственной шуткой. – Вы ведь так говорите всем преступникам: «Раздвинь ноги!», верно?
– Джонни, не надо. – Она пыталась сохранить достоинство, но юбка была настолько коротка, что он задрал ее ей до пояса в одно мгновение.
Одной рукой он умело освободил ее от трусиков.
– А водитель? – запротестовала она.
– Он не смотрит, – ответил Джонни, а сам подумал: «Он все это видел раньше».
Одним рывком он оказался на ней. Джонни старался изо всех сил, а лимузин тем временем ехал по бульвару Сансет.
С одной стороны, Уорнер получала удовольствие, а с другой – не могла не думать: «О Господи! Сделай так, чтобы нас не остановили!» Ей только не хватало, чтобы ее арестовали за то, что она занимается этим в машине.
– Если этот крысенок что-нибудь напишет, я его по судам затаскаю, – пробормотал Мартин, когда спускался с холма.
– Кто? – спросила прижавшаяся к нему Венера Мария.
– Этот засранец Бобо Адам Грант, или как там его.
– Бобо безвреден.
– Так же безвреден, как член Джонни Романо!
– Мартин! – Она рассмеялась. – Никогда не знала, что ты умеешь шутить.
– Я и сам не знал, – ответил он мрачно. – Слушай, пожалуй, тебе лучше знать. Я твердо обещал Дине, что не буду встречаться с тобой во время этой поездки. Если Бобо что-нибудь напечатает, она до чертиков разозлится.
– Ну и что? Ты же от нее уходишь?
– Да, но я хочу, чтобы все вышло по-хорошему. И я не собираюсь отдавать ей половину своих денег.
Похоже, он ни о чем, кроме денег, никогда и не думает.
– С юридической точки зрения ты ведь этого не должен делать?
– Нет, но, если женщина бесится, она напускает на тебя всех адвокатов. Я дал ей обещание и, вероятно, должен был его сдержать.
– Немножко поздно об этом думать, Мартин.
– Ты права.
– Вот что я тебе скажу. Я утром позвоню Бобо и дам ему материал для какой-нибудь другой эксклюзивной статьи, – предложила она. – Полагаю, он послушается, если я попрошу его оставить нас в покое. Ты доволен?
– Да. Но все равно я злюсь. Ведь предупреждал Рона, никакой прессы.
– Никто не считает Бобо прессой. Он что-то вроде детали интерьера.
– Он деталь не моего интерьера. И вообще, что он здесь делает? Он ведь обычно в Нью-Йорке.
– Бобо не пропустит ни одной вечеринки.
Лимузин мягко подкатил к дому.
– Тебе бы следовало выбрать место поудобнее, – заметил Мартин. – Тут нет электрических ворот. Любой может заехать.
– У меня есть сигнализация.
– Для такого человека, как ты, этого мало. И для меня тем более. Завтра начинай искать новый дом. Мой подарок тебе ко дню рождения.
Он, видимо, забыл, что она работает?
– У меня нет времени. Ты найди дом.
– Почему бы нам не сделать это вместе? Я попрошу агента по недвижимости подобрать что-нибудь подходящее. Можно заняться этим в следующие выходные.
Она не была уверена, что ей хочется переезжать. Венере Марии нравился ее дом.
– Ты останешься ночевать? – спросила она.
– Конечно.
Они отпустили машину и вошли в дом.
– Ну, мистер Свенсон. – Она повернулась к нему лицом. – У меня день рождения. Что ты мне приготовил?
Мартин улыбнулся.
– Чего я тебе только не приготовил. Иди сюда.
Она медленно подошла к нему, обняла за шею и крепко прижала и себе.
Он исхитрился опустить платье с ее плеч и обнажить грудь.
– Ох, как здорово у тебя получается. – Она вздрогнула в предвкушении. – Поласкай меня по-особому, ради дня рождения. И не торопись. У нас полно времени. Я хочу сегодня заняться любовью медленно. Очень, очень… медленно.
Он начал целовать ее всерьез.
Она глубоко вздохнула и упала на диван.
– Расстегни мне платье.
Он выполнил ее просьбу. Под платьем на ней ничего не было, кроме крошечных черных трусиков.
Мартин освободился от пиджака, ослабил узел галстука, наклонился и снова поцеловал ее.
Они не слышали, как в комнату вошла Дина.
Венера Мария закинула руки за голову и соблазнительно вздохнула.
– Ох, Мартин, я ужасно завожусь от твоих поцелуев. Обожаю, когда ты меня трогаешь…
211 
