110 
— О-о-о, значит, посиделки будут первый класс! — протянула Мила, и теперь в ее голосе Прайсу почудилась насмешка. — Надо было дать вам мой альбом для автографов.
«А мне давно надо было дать тебе хорошего тумака, белое отродье!»— подумал Прайс, чувствуя, что начинает выходить из себя. Похоже, еще немного, и он действительно бросится на эту маленькую шлюху с кулаками. Интересно, зачем она осветлила свои патлы? Чтобы выглядеть еще большей потаскухой?
— Ты не знаешь, где Тедди? — спросил он внезапно.
Мила пожала плечами.
— Понятия не имею.
— Наверное, он у себя в комнате, — вмешалась Ирен.
Прайс отошел от дверей кухни и, встав у подножия ведущей наверх лестницы, несколько раз окликнул сына. Спустя несколько секунд на втором этаже хлопнула дверь, и на верхней площадке появился Тедди.
— Ты меня звал, па?
— Я сейчас ухожу, — сказал Прайс. — Какие у тебя планы на вечер? Ты будешь дома?
Заметив внизу Милу, которая стояла, прислонившись спиной к косяку кухонной двери, Тедди кивнул. Ах, если бы только, ему удалось куда-нибудь спровадить Ирен! Тогда весь дом был бы в их полном распоряжении, и, может быть, ему удалось бы начать с того места, где они остановились в прошлый раз.
— Тогда, э-э-э… веди себя хорошо, — сказал Прайс первое, что пришло ему на ум. На самом деле он ждал от сына комплиментов по поводу своей внешности, но не дождался. По-видимому, Тедди было совершенно наплевать, как и во что одет его отец. — Ну, пока. Увидимся позже, — закончил Прайс и, выйдя из коридора прямо в гараж, сел в новенький черный «Феррари»— свое последнее приобретение.
Прежде чем отправиться к Куперу и Венере Марии, ему предстояло заехать за своей Мисс Куриные Мозги, однако он подозревал, что уж от Крисси ему тем более не придется рассчитывать на комплименты.
— Тебе не следовало расспрашивать мистера Вашингтона о том, куда он едет. Воспитанные люди так не поступают, — сказала Ирен, раздраженно глядя на дочь. — Хорошо еще, что он позволяет тебе жить здесь, хотя ты уже не ребенок.
— Ты хочешь сказать, что мне крупно повезло? — Мила саркастически ухмыльнулась. — И что мне теперь, целовать мистера Вашингтона в его черную задницу, как это делаешь ты?
В глазах Ирен вспыхнули огоньки гнева.
— Ну-ка повтори, что ты сказала?! — произнесла она с угрозой.
— Нет, ничего особенного… — В этот раз Мила почла за благо дать задний ход, хотя ссоры между ними были для нее делом привычным.
Мила ненавидела мать, ненавидела по многим причинам, и главной из них была та, что Ирен так и не сказала ей, кто ее отец. Мила никогда не верила сказкам матери о русском отце. Ведь если бы это было действительно так, то какой смысл Ирен скрывать от нее его имя и фамилию?
О том, чем занималась ее мать до приезда в Америку, Мила тоже ничего не знала. Лишь однажды Ирен обмолвилась, что в России у нее не осталось никаких родственников, так как ее отец и мать якобы погибли во время крушения поезда.
Что ж, возможно, и так, подумала тогда Мила.
Жаль только, что семьей для Ирен стала не родная дочь, а этот черномазый мистер Прайс Вашингтон, Суперзвезда-Номер-Один и Шишка-На-Ровном-Месте. Он такой же, как и Тедди, этот сопливый щенок, который давно осточертел Миле. В последнее время Мила старательно делала вид, будто благоволит к нему, на самом же деле она лихорадочно и неотступно обдумывала, как бы свалить убийство Мэри Лу Беркли на Тедди и получить обещанную награду в сто тысяч долларов. Для Милы это было целое состояние, пропуск в иной, гораздо более совершенный мир, которого она, разумеется, заслуживала. Рай существует на земле, считала Мила, но он — только для умных и богатых людей, а себя она, конечно, причисляла к умным, пока только, а там — кто знает?.. Если бы она была дурочкой, разве сумела бы она устроить так, чтобы Тедди оставил свои отпечатки на револьвере?
Мила даже позвонила в полицию, чтобы убедиться, что объявление — не липа и не трюк и что деньги действительно существуют. Похоже, тут все было без обмана, однако оставалась одна маленькая закавыка. Ведь на самом деле в Мэри Лу стреляла она, Мила, и кроме Тедди, которого она не принимала в расчет хотя бы потому, что он еще не был совершеннолетним, указать на нее мог только один человек. Это был Ленни Голден, единственный свидетель. Если он покажет под присягой, что на спусковой крючок нажала именно она, никакие отпечатки ей не помогут, а этого нельзя было допустить.
110 
