59 
— Не понимаю, что ты имеешь в виду, — пожала плечами Лаки, которой этот разговор начинал нравиться все меньше и меньше.
Венера Мария кивнула с понимающим видом.
— Рассказывай!.. Все видят, как Алекс загорается, стоит ему только увидеть тебя.
— Алекс загорается, только когда видит очередную смазливую китаяночку, которая еще не побывала в его постели, — возразила Лаки, пожелав про себя, чтобы Венера Мария куда-нибудь провалилась вместе со своими вопросами. Или, по крайней мере, перевела разговор на другую тему. — Американки ему не нравятся. Это всем известно.
— Известно, известно, — кивнула Венера Мария. — Но нет правил без исключений, и я, кажется, знаю одно…
— Слушай, может быть, мы прекратим этот идиотский разговор? — напрямик спросила Лаки, начиная свирепеть. — Говорю тебе еще раз, я не советовалась с Алексом и впредь не собираюсь.
Все, точка. Может быть, он считает, что я должна была это сделать, но я так не считаю. Я всегда все решала сама. Даже если мне понадобится совет, то в первую очередь я обращусь к Ленни или к отцу, а уж никак не к Алексу.
— Я понимаю, — покорно кивнула Венера Мария, опуская глаза. — Я имела в виду только то, что настоящие друзья обычно делятся тем, что они собираются сделать. А не предоставляют им возможность узнать обо всем из утренних газет.
— Ты хочешь сказать, что Алекс на меня обиделся?
— Я знаю, что он обиделся.
— По-моему, ты ошибаешься, Винни. Алекс пару раз приезжал, чтобы поговорить с Ленни.
И хватит об этом!
— Хорошо, хорошо, — поспешно согласилась Венера Мария, почувствовав, что не следует перегибать палку. — Мы с Купером собираемся устроить вечеринку по поводу годовщины нашей свадьбы. Хотим пригласить тебя и Ленни.
— И когда состоится эта вечеринка?
— На следующей неделе.
— Боюсь, что нас не будет в Нью-Йорке.
— А что такое?
— Мне кажется, что Ленни необходимо на время сменить обстановку. Он все еще не может прийти в себя, и я его понимаю. А как бы ты чувствовала себя на его месте?
— Еще хуже.
— Вот то-то и оно. А я ничем не могу ему помочь! — Лаки беспомощно повела плечами. — Знаешь, его нынешнее состояние напомнило мне о депрессии, в которую он впал после своего похищения. Ленни стал мрачный и как будто чужой. Во всяком случае — отчужденный. В прошлый раз мне пришлось ждать несколько месяцев, прежде чем он снова стал самим собой, а теперь… Я не знаю, честно говоря, что делать.
— А как он общается с детьми?
— Никак. То есть почти не общается. Они ведь ничего не знают, и мне приходится врать им, что папа плохо себя чувствует. О Господи! Можно подумать, что это он потерял жену.
— И что ты собираешься делать?
— Хочу отправить его к психоаналитику, пусть ему немного вправят мозги. Не то чтобы я очень верила во всех этих шарлатанов, но кто-то ведь должен помочь ему разобраться с этим!
Лицо Венеры Марии посветлело.
— У меня, кстати, есть один прекрасный психоаналитик, — сказала она. — Мужчина… — добавила Венера Мария, заметив вопросительное выражение лица Лаки.
— Ну, конечно, мужчина, — согласилась та. — К женщине ведь ты не пойдешь, верно?
— Так вот, — продолжала Венера Мария, проигнорировав выпад, — он очень помог мне после того, как несколько лет назад ко мне в дом забрался этот психованный подонок. В общем, я дам тебе его номер, а ты уж сама договаривайся.
Можешь сослаться на меня.
— Что ж, спасибо, — приняла предложение Лаки.
Между тем Венера Мария махнула рукой каким-то знакомым, которых она только что заметила за столиком в углу ресторана, и Лаки решила воспользоваться представившейся ей возможностью.
— Ну что ж, — сказала она торопливо, — мне, пожалуй, пора. Ты не обидишься, если я тебя покину?
— Нет, что ты! — ответила Венера Мария, понимающе улыбаясь. — Я, пожалуй, пересяду к Элоизе и Джону — мне нужно с ними кое о чем поговорить…
Пару часов спустя Лаки забрала из школы Кариоку, Марию и маленького Джино и отвезла их в кафе «Хард Рок», где заказала для них по стакану горячего шоколада и гамбургеры. Пока дети, набив рты, оживленно болтали друг с другом. Лаки внимательно наблюдала за ними.
Она никогда не считала себя плохой матерью, но только сейчас, когда у нее оказалось много свободного времени, она поняла, что чувствуют женщины, которые целиком отдают себя семье.
Это было непривычное для нее и в то же время очень приятное ощущение, однако Лаки теперь была абсолютно уверена, что роль домашней хозяйки не для нее. Конечно, было очень здорово вот так встречать детей из школы, ехать с ними в ресторан, гулять, проверять уроки, может быть, даже готовить для них, однако Лаки не могла и не хотела ограничить свою жизнь только этим. Ей недоставало напряженной умственной работы, риска, душевных подъемов, которые она испытывала каждый раз, приняв решение. «Действие, действие и еще раз — действие»— таков был ее образ жизни и ее девиз, и Лаки поняла, что изменить себя она вряд ли сможет.
59 
