106 
– На маленький рождественский семейный ланч?
Это приглашение застало меня врасплох и спонтанно вызвало даже что-то вроде рождественско гусиной кожи. Поскольку меня вечность не приглашали на маленькие рождественские семейные ланчи, последний раз это случилось, когда мне было лет восемь.
– Да, было бы хорошо. Этого очень хочет Мануэль.
– Этого хочет Мануэль?
Моя рождественско гусиная кожа начала сильно согреваться.
– Да. И ты заодно познакомишься с Йохеном.
Теперь по коже опять побежали холодные мурашки озноба.
– Вы понравитесь друг другу, я знаю, – сказала она.
– Да, ты думаешь?
Я невольно вспомнил про доктора Уланда.
– Наверняка. Значит, ты придешь? Это был бы замечательный сюрприз для Мануэля.
– Если это будет сюрприз для Мануэля, то я не буду долго раздумывать и сразу, разумеется, скажу: спасибо, с удовольствием приду, – ответил я.
– Да? Очень мило, Гери.
– Очень мило, я тоже так считаю, – согласился я.
– Итак, до воскресенья.
– Да, до воскресенья.
– Когда я буду в Вене, я позвоню тебе еще раз – сказать точное время.
– Да, верно, точное время, – пробубнил я.
В Европе у человека есть часы, в Африке – время, спонтанно пришло бы мне в голову.
Понятия не имею, откуда эта мысль, но она показалась мне хорошей.
* * *
После этого я долго сидел перед первой – еще не открытой – бутылкой пива, прежде чем поставить ее обратно в холодильник и взять вторую. У меня внезапно возникло чувство, что судьба сейчас очень хорошо ко мне расположена. Если у судьбы вообще есть по отношению ко мне собственное мнение.
Рандеву с благодетелем
Мое везение продолжилось и в первой половине среды. При этом у меня уже иссякла надежда на позитивную реакцию анонимного благодетеля на мою просьбу, и это было хорошо, ибо зачастую приятные события случаются именно тогда, когда мысленно я от них уже отрекся.
В моей почте немедленно появилось короткое и внятное сообщение:
«Господин Плассек, ну, если вы хотите, встречаемся в субботу поздно вечером в Вене в каком-нибудь кафе».
Суббота была 24 декабря, сочельник. Если он не Санта Клаус собственной персоной, то он либо неженатый, либо безродный, либо как минимум бездетный. Поскольку я и сам был не из тех людей, кто в Святой вечер мог очутиться в непосредственной близости к празднично украшенной елке и задушевно завести под караоке «Тихую ночь», я ответил:
«О’кей, подходит. И в каком кафе? Есть у вас конкретное желание? Любимое кафе по вашему выбору?»
Ответ не замедлил последовать:
«Можете выбрать. Куда вы любите ходить».
Куда я люблю ходить? Но хорошая ли это идея? Я, конечно, знал одно место, которое открыто и в сочельник и при этом не является борделем. И я написал:
«Мое постоянное заведение называется «бар Золтана». Но не знаю, могу ли я вас туда направить. Поскольку это скорее веселая пивнушка, где алкоголь течет рекой, что, может быть, не придется вам по вкусу – памятуя о «0,0 промилле» и так далее. Мы могли бы встретиться и где-то в другом месте».
Не прошло и пяти минут, как я получил ответ:
«Договорились. Встретимся там».
Я поблагодарил его и получил еще одно короткое сообщение:
«Но я с вами не заговорю. Это придется сделать вам, господин Плассек!»
И я ответил:
«Не думаю, что с этим будет какая-то проблема. Уж я вас узнаю, в этом я не сомневаюсь! Хорошего вам дня, Г.П.»
Глава 20
Рождественский вирус милосердия
В четверг, 22 декабря, в «0,0 промилле» – так сказать, согласно договоренностям – поступило, вероятно, последнее денежное пожертвование в десять тысяч евро. В конверте, кроме того, находилась газетная вырезка моего актуального репортажа в «Новом времени». Эту новость еще тепленькой сообщил мне Петер Зайберниг – сообщил с неутомимой радостью.
Не кто иной, как доктор «0,0» Уланд написал мне в связи с этим имейл, даже в какой-то мере с сердечной благодарностью. В конце он, конечно, не мог удержаться от замечания, что я в любое время могу к нему обратиться, и если у меня лично вдруг возникнет «какой-то вопрос», он будет рад помочь советом и делом. Меня так и тянуло тут же ответить ему благодарностью и приписать: «Я с радостью воспользуюсь вашим предложением и спрошу у вас, какой бы крем для лица с автозагаром вы мне порекомендовали».
Но я не стал этого делать и углубился в прочтение огромного количества почты, которую мне переправила Ангелина. Явно все придурки, которые отмалчивались одиннадцать с половиной месяцев, к Рождеству вдруг дико активизировались и решили проявить свою социальную совесть. Я понимаю, получив импульс от средств массовой информации, люди по всей стране испытывают потребность сделать что-то хорошее или как минимум одобрить хорошие поступки других. Поскольку к великому идеалу современности – анонимному благодетелю – было не подступиться, мне выпадала честь быть первым адресом, по которому можно было выгрузить всю сезонно ограниченную сердечность. Поскольку я тоже человек некрепко сшитый, я довольно быстро и сам подхватил этот рождественский вирус милосердия и погряз в том настроении, в каком религиозные люди раздумывают, не баллотироваться ли им на папский престол, не пойти ли по стопам Ганди или – для обладателей более мелких стоп – хотя бы путем святого Иакова.
106 
