20 
— Почему вы решили стать полицейским? — спросила она, решив воспользоваться моментом и узнать о нем побольше. — Мне кажется, вы больше похожи на разбойника.
— Вам кажется? — он лукаво улыбнулся, отчего в самом деле стал больше походить на разбойника.
— Я просто уверена в этом, — призналась она. — Могу даже представить вас разбойником.
— В юности я был хулиганом, лазал по чужим садам, сбивал почтовые ящики, потом начал выпивать и драться. В один из дней я проснулся и увидел сидящего рядом с моей кроватью Хатчинсона. Оказалось, что прошлой ночью я избил полицейского, но сам ни о чем не мог вспомнить.
— Ничего себе, — произнесла Лила.
— Я прекрасно понимал, что в суде ко мне снисхождения не проявят.
— Что произошло потом?.
Лицо Броуди смягчилось.
— Хатчинсон вправил мне мозги и заявил, что отныне станет следить за мной. Он сказал, что либо я образумлюсь, либо он даст делу официальный ход. С тех пор в моей жизни все изменилось.
Произнеся это, Броуди внезапно смутился, потому что не привык рассказывать о себе.
Сидя напротив Броуди и слушая его рассказ, Лила думала о своем принципиальном и честном дяде Поле.
— Вот таков ваш дядюшка, — мрачно произнес Броуди. — Я благодарен ему, поэтому делаю все, о чем он попросит.
— Поэтому вы поехали, с его племянницей за елкой? — спросила она.
— Да, — Броуди едва заметно улыбнулся, — я согласился даже на это.
Он поднялся из-за стола. Наступило молчание.
— Где мы будем спать? — затаив дыхание, произнесла Лила.
— Вы ляжете на кровать, а я и Ворчунья расположимся на полу.
Лила чувствовала, что, несмотря на жарко натопленную печь, из-под двери поддувает холодный ветер, так что, лежа на полу, Броуди замерзнет.
— Мы можем расположиться на кровати вдвоем.
— Не можем, — ответил он.
— Почему не можем?
— Потому что Ворчунья хранит во сне, — буркнул Броуди.
Лила понимала, что дело совсем не в этом. Похоже, их единственный поцелуй у сарая не оставил Броуди равнодушным.
Она облизнулась, будто желая снова ощутить вкус его губ, и на какое-то мгновение ей показалось, что она его почувствовала.
Броуди посмотрел на нее с несомненной страстностью во взгляде, и она, поднявшись на ноги, слегка наклонилась в его сторону. Он с явной неохотой сделал шаг назад, свистом позвал собаку, еще раз взглянул на губы Лилы, повернулся и вышел на улицу.
В охотничий домик ворвались холодный ветер и снег.
Лила завернулась в одеяло и легла на жесткий матрас, сразу же погрузившись в полудрему. Спустя минуту в домик вернулся Броуди с собакой и принялся отряхивать с одежды снег. Лила слышала, как он расстилает на полу одеяло, раздевается и ложится на пол рядом с собакой. Лила слышала, как он равномерно дышит. Все было хорошо до тех пор, пока Броуди не погасил лампу.
— Здесь слишком темно, — шепотом произнесла Лила, явно паникуя.
— Угу.
— Здесь правда очень темно. Я никогда прежде не была в такой темной комнате. Я не могу видеть даже свою вытянутую руку.
Наступило молчание, потом Броуди тихо спросил, явно дразня ее:
— Вы боитесь темноты, мисс Умница?
— Просто я привыкла, что всегда есть хотя бы какое-нибудь освещение, — уклончиво ответила она. — Ну, например, уличные фонари, свет из прихожей или панной комнаты.
— Вы боитесь темноты, — подвел он итог не терпящим возражений тоном.
— Возможно, немного, — призналась она.
— Этот страх был у вас всегда?
Лила какое-то время молчала, прежде чем ответить отрицательно. Ей очень не хотелось представать перед Броуди уязвимой.
— Может быть, расскажете, что с вами такое приключилось?
Внезапно темнота превратилась в своеобразную помощницу Лилы. Она теперь не боялась открыться Броуди и поведать обо всем подробно.
— Тогда я только начинала свой интернет-проект под псевдонимом Лили Умница. Мое увлечение рождественскими традициями поначалу было пустячным. В то время я работала текстовиком в одной маркетинговой компании. В наш отдел пришел новичок по имени Кен Уиттакер.
Лила рассказала Броуди о том, как Кен преуспевал на работе, проявлял к ней навязчивый интерес, о ее попытках вежливо его отшить. Рассказала о том, что вынуждена была проявить с ним твердость, но все напрасно. Чем чаще она ему отказывала, тем настойчивее он становился, заваливая ее цветами, приглашениями и стихами, которые оставлял на ее рабочем столе.
20 
