68 
– Несколько минут назад она заснула – прямо посреди разговора, – хрипло ответил он.
Диана кивнула:
– Действие лауданума полностью пройдет лишь через несколько дней. Скажите… удалось ли вам покончить с разногласиями?
– Да, – ответил он.
– Я очень рада.
Внезапно Гейбриел снова помрачнел:
– Возможно, вы еще больше обрадуетесь, узнав, что почти все ваши предположения подтвердились!
– Этому я совсем не рада, Гейбриел! – возразила Диана.
Он досадливо тряхнул головой и, подойдя к камину, стал смотреть на огонь.
– После смерти отца мать назначила Чарльза – очевидно, по его просьбе – управляющим всеми своими имениями. Мама уверяет, что в то время просто не способна была вникать во все хитросплетения. Кроме того, она надеялась, что под грузом ответственности Чарльз посерьезнеет.
– Этого не случилось?
– Нет. – Гейбриел нахмурился. – Несколько лет ему удавалось очень ловко проворачивать разные махинации с ее капиталами, по сравнению с этим суммы, которые он попросту прикарманил, выглядят мелочью. И вот четыре месяца назад мама заметила, что со счета пропала весьма крупная сумма, и призвала Чарльза к ответу… – Он сурово сдвинул брови. – Что было потом, она почти не помнит. Ее постоянно одурманивали снотворным! Она даже не знала об увольнении Элис Бриттон.
Диана ахнула от изумления:
– Как… чудовищно!
– Не получила она и мое письмо, написанное после смерти отца, в котором я просил разрешения навестить ее. Оказывается, последние шесть лет она регулярно писала мне, просила приехать, но я не получил ни одного ее послания. Очевидно, отправку корреспонденции она поручала Чарльзу… – Судя по ненависти, сквозившей в глазах Гейбриела, Чарльза ждала суровая расплата только за то, что он перехватывал письма.
– Мне очень жаль…
– Диана, не надо меня жалеть! – В отблесках пламени его лицо показалось ей диким. – Жалость – удел слабых, а чувства, которые я испытываю к дяде и его жене, весьма сильны!
Она не сомневалась, что так оно и есть. Ночное бегство Дженнифер Прескотт служило лишним доказательством ее вины.
– Тогда я приберегу сочувствие для вашей матушки. Последнее время она много страдала.
Прежде чем Гейбриел сухо поклонился ей, ему пришлось отдышаться, чтобы хоть немного успокоиться. Правда, его поклон вышел совсем не официальным из-за его далеко не официального костюма.
– Мне надо бы на коленях благодарить вас, а не срывать на вас свое дурное настроение!
Диана подумала: если бы она оказалась в подобном положении, ее бы сейчас переполняли точно такие же чувства.
– Что же вы намерены делать дальше?
– Хотя Дженнифер и бежала, мне кажется, на всякий случай имеет смысл посидеть рядом с матерью – по крайней мере, до утра.
Диана поняла, что Гейбриел не намерен проводить остаток ночи в ее постели. Но чего она ожидала? Должно быть, ужасное обращение Прескоттов с его матушкой очень удручило его… Хотя она до сих пор трепещет при воспоминании об их недавней близости, Гейбриелу такое удовольствие не в новинку. Едва ли то, что произошло между ними, сильно повлияло на его состояние. Вернее же всего, их близость так мало для него значит, что он не придает ей никакого значения…
Она едва заметно улыбнулась:
– Я спрашиваю не о ваших сиюминутных планах, Гейбриел…
– Как только матушка окрепнет настолько, что сможет путешествовать, мы поступим так, как вы предложили за ужином, и вернемся в Лондон. После того как матушка устроится в нашей лондонской резиденции, я приступлю к поискам дяди и его жены. Если придется, я буду преследовать их в самых отдаленных уголках земли! Уж я позабочусь о том, чтобы они заплатили за все свои преступления! – пылко воскликнул он.
Возможно, мысли Дианы можно было назвать эгоистичными, но она не могла не заметить: ни она сама, ни их помолвка в планы Гейбриела не входила – ни в ближайшем будущем, ни в отдаленной перспективе.
Несколько минут назад, ворвавшись в спальню Дианы, Гейбриел еще кипел. Он даже не представлял, на какие мерзости способны Чарльз и его женушка и что они натворили после переезда в Фолкнер-Мэнор, к его только что овдовевшей матери! Начать с того, что они много лет перехватывали переписку матери и сына… Гейбриел намеревался в самое ближайшее время проверить все счета. Он был уверен, что его дядюшка все шесть лет удовлетворял свою страсть к азартным играм, черпая деньги из средств сестры. Видимо, сумма, похищенная им четыре месяца назад, стала последней каплей. После того как его мать призвала беспутного братца к ответу, Чарльз и решил убрать из Фолкнер-Мэнор всех близких Фелисити людей. После того как доктор, сиделка и компаньонка были уволены, Дженнифер начала ежедневно одурманивать Фелисити опийной настойкой, и она постоянно находилась в полудреме.
68 
