Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
72 
– Нет.
– Даже туалета с бачком?
– Я пурист.
– И это, кажется, отбило у меня все желание нанимать тебя в качестве дизайнера реноваций.
Борода, усы и низко надвинутая шляпа мешали мне как следует рассмотреть его лицо, но я была чертовски уверена, что он побледнел.
– Реноваций?
– Очень аккуратных и уместных. Обещаю.
– Я могу руководить. Бесплатно.
– Я подумаю и сообщу тебе решение.
В его глазах было столько тревоги, что у меня сжалось сердце. Никогда раньше мне не приходилось соперничать с домом за мужское внимание. Я ссутулилась.
– Томас, я не собираюсь ничего добавлять, не посоветовавшись с тобой. Если бы не ты, этот дом уже лежал бы в руинах. Спасибо, что позаботился о нем. Давай поговорим о ремонте после того, как я здесь устроюсь.
Его мрачный взгляд смягчился.
– Ты честный игрок. Спасибо тебе.
– А что, ты привык, что большинство женщин играет нечестно?
– Ох, и это сразу после того, как мы помирились.
– Ладно, ладно. Обсудим гендерные вопросы как-нибудь в другой раз. – Томас задумчиво нахмурился, и я не удержалась от подколки. – Да, я знаю парочку умных слов. Я не училась в колледже, потому что зарабатывала миллионы долларов на съемочной площадке, но могу без ошибок написать свое имя и даже сосчитать до десяти без помощи пальцев.
– Кстати, о пальцах, ты так и собираешься все время носить перчатки? Не говоря уж о маске?
Он задел меня за живое. Я не была готова шутить с ним по поводу моих шрамов.
– Тебе пора идти, – тихо сказала я.
– Ты хоть раз после аварии выходила из дома с открытым лицом? Хоть раз?
Мой пульс зачастил.
– У меня… Проблемы с прессой.
– Больше нет. По крайней мере не здесь. Здесь безопасно. Ты среди друзей. И если ты не освободишься от…
Я начала пятиться.
– Я не дом, который ты можешь отремонтировать. Извини.
Он шагнул ко мне. И протянул руку.
– Парфенон. Римский Колизей. Колокол Свободы. Все они не идеальны, но от этого не менее интересны. Отдай мне маску, Кэти.
Ужас потек у меня по венам, расплавил кости. Сердце грохотало так, словно пыталось выпрыгнуть из груди. Я сделала еще два неуклюжих шага назад и подняла руки, защищаясь от него. Он не попытался меня схватить, не прыгнул вперед, просто сделал еще один шаг, упрямо протягивая руку.
– Сними маску, Кэти.
– Отойди от меня!
– Я знаю, что тебе хватит смелости снять эту дрянь.
Я врезалась спиной в стену гостиной. С такой силой, что у меня клацнули зубы.
– Я не цирковое шоу для провинциалов!
– Если ты примешь свою внешность, все остальные тоже ее примут.
– Я не собираюсь облегчать задачу тем, кто хочет поглазеть на меня! Мы живем в мире, где гоняются за сенсациями, в мерзком испорченном обществе, где продажа фотоснимков чужого страдания считается бесплатным развлечением, где стервятники ничего не боятся! В том числе и моих шрамов! Я хотела быть знаменитостью, но не отказывалась от права на уважение!
Я ударила его по руке.
– Не так уж много лет назад люди водили детей на публичные казни. Для развлечения. Общество не изменилось, Кэти. У него лишь появилось больше возможностей удовлетворять свои худшие потребности.
– Потому я сюда и приехала! Я не хочу больше быть жертвой чьих-то худших потребностей!
– И можешь всю жизнь прожить, отдавшись своим переживаниям. Пусть гиены получат свой кусок мяса. Им скоро надоест, и они оставят тебя в покое. Пошли они к черту. Я знаю, каково стать жертвой репортеров. Все, кто потерял любимых одиннадцатого сентября, стали лакомой добычей журналистов. Некоторые до сих пор ею остаются. Что я думаю по поводу войны в Ираке? Как я считаю, возможен ли мир на Среднем Востоке? Ненавижу ли я президента? Люблю ли я президента? Что я думаю о планах на Граунд Зироу? Как я отношусь к политикам? Готов ли я голосовать за Сента против Хиллари Клинтон? Мать их. Я приехал сюда, меня стало сложнее достать, и они отцепились. Здесь безопасно. Поверь мне. – Он не отступал. – Отдай мне маску.
Действуем ли мы, подчиняясь внезапному импульсу, или импульс – просто оправдание для подсознательного желания вырваться? Меня полностью захлестнула паническая атака, мне не хватало кислорода, мысли исчезли, реакции стали безумными. Мне хотелось одного – чтобы Томас ушел, позволил мне отдышаться. Я стянула перчатку с правой руки, схватилась за нижний край лыжной маски, запустила искалеченные пальцы в теплую, безопасную шерстяную ткань и сдернула маску с головы. Сунула ее в протянутую руку Томаса.
72 
